Ченг Ят извивался подо мной с необычным выражением лица, граничащим с испугом, и косился на дверь, проверяя, не видит ли кто его позора.

— Да ты обезумела?

— Не будь я безумна, ушла бы прямо сейчас.

Как объяснить, что я знаю его дело лучше, чем он сам? Что я умнее всех пиратов, вместе взятых?

— Что у нас за жизнь? Мы мелкие бандиты, шатаемся туда-сюда без цели и смысла. То нападем на соляную баржу, то совершим набег на деревню, надеясь, что нас никто не опередит. Убиваем направо и налево. Если нечего красть, голодаем…

Наконец Ченг Ят восстановил дыхание и заговорил более спокойным тоном:

— И ты будто бы знаешь, как лучше?

Я ослабила нажим и позволила мужу сесть.

— Нет. Мне кажется, вместе мы могли бы что-то придумать. Ты запер меня в этом гнилом трюме на полгода, и я размышляла исключительно о нашем будущем. Нам нужно набраться сил. Вместо мелкой банды стать солидным предприятием. Пиратство — серьезное дело, а не мальчишеская игра, какой ты ее считаешь.

Я изложила тезисы, которые мысленно формулировала последние месяцы: обучение, которое нам понадобится, инвентарь и планирование, предстоящие цели и, наконец, союзы, которые потребуется заключить с другими пиратами. Ченг Ят слушал молча, пока я не закончила, и наконец кивнул.

— Я думал о том же.

— И? Твой двоюродный брат был настоящим лидером. А ты? Иногда мне кажется, что ты боишься командовать. А ведь теперь ты глава клана Ченг.

— Знаю.

— Ты должен стать самым зловещим правителем побережья Лёнгкуонг — настолько зловещим, что люди сами будут приносить тебе дань, даже если ты и пальцем не пошевелишь. Тогда тебя ждет могущество.

— М-м-м…

Я прищурилась, глядя на мужа точно так же, как его любимая богиня Тхин Хау взирала на меня прямо сейчас.

— Но я хочу стать полноправным компаньоном, — предупредила я. — Участвовать во всех планах и решениях.

Ченг Ят фыркнул.

— Сумасшедшая! Что ты собираешься потребовать дальше? Пост императрицы?

— Допустим, я не в себе. — Я облизала губы и произнесла медленно, подчеркивая каждое слово: — Но я достаточно безумна, чтобы помочь тебе стать самым опасным и самым богатым бандитом на побережье Китая. Морским императором. А я стану твоей императрицей. Или умру.

Йинг-сэк незаметно подполз ко мне и положил ручонку мне на лодыжку со знакомым криком, который ударил мне прямо в грудь. Я подхватила его на руки.

— А еще я хочу кормилицу.

Наше партнерство вступило в силу, хотя никто об этом не догадывался.

Конечно, стоило выйти на палубу, и результат был налицо: более сотни кораблей собрались вместе. Их стало так много, что Ченг Ят — то есть мы с ним — разделили их на эскадрильи, что расширило возможности для маневра. Мы добились поставленной цели менее чем за год. Все хвалили командира за силу и хитрость, за то, что прибрал к рукам власть. Моя роль осталась скрытой за закрытой дверью нашей каюты.

Каюта стала моим тайным миром, где я обдумывала дела, намечала цели и справлялась с истериками мужа, при этом ни единого слова не просачивалось наружу. Таково было наше соглашение.

Моя награда скрывалась в наших амбарных книгах: доказательством успеха были шелка, облегающие мою спину, нефрит на запястье, серебро и золото, прошедшие через мои надушенные руки. Но ткани не могли подбодрить, золото в знак благодарности не похлопало бы меня по плечу, изящное медное зеркало показывало меня только мне.

Чем чаще Ченг Ят видел во мне компаньона, тем реже — жену. Я уделяла нашему ребенку больше времени, чем он, и семьей мы так и не стали. Я даже не думала, что это будет беспокоить меня, но так и случилось. Простое объятие только потому, что мужчина счастлив со мной, или в знак благодарности за мои труды и заботу о его сыне доставило бы мне в десять тысяч раз больше удовольствия, чем очередная резная сандаловая доска или старинные посеребренные счеты.

Я хотела не поцелуев — которых от Ченг Ята и не стоило ждать, — а признания.

Конечно, я вполне могла смириться с секретностью. Беда в том, что сокрытие моей роли ограничивало меня. Я жаждала более открыто общаться с покупателями. Пришло время выйти на люди.

Вот почему я сидела на носу сампана, пытаясь сдержать волнение, пока Чёнг Поу-чяй вел маленькую лодку по Тайоу.

Ченг Ят сидел позади меня рядом с казначеем и выглядел усталым и даже обеспокоенным, а Чёнг Поу-чяй услаждал наш слух своим пением.

Город, испещренный каналами, где шла бойкая торговля, ошеломил меня. Мы петляли по главной водной артерии, и казалось, что вокруг теснится добрая половина джонок, сампанов и плотов Китая. По обеим сторонам виднелись шаткие деревянные домики, приподнятые высоко над водой на бамбуковых сваях. Дети высовывались из окон, чтобы кинуть монеты в проплывающие плоты с товарами, и с поразительной меткостью ловили брошенные им угощения.