— Никогда не знаешь, какие знания будут востребованы, — подумала певунья, в седьмой раз запевая «Калинка-малинка, калинка моя». — А знала бы, запаслась берлушами на все семейно-застольные мероприятия. Сейчас бы не мучилась до хрипоты в горле.

Какой-нибудь современный хит поп музыки она спела бы с большим удовольствием. Но с трудом представляла, как Милен, подыгрывая себе на балалайке, поет для местной публики, состоявшей из отцов добропорядочных семейств или приезжих купцов, ее любимую «Нравиться мне, когда ты голая рядом ходишь, и непременно заводишь…»

— Даже не думай, — сказала она себе, когда Милен застукал ее напевавшую эту песню.

— Милен, ты оплачиваешь мне услуги отоларинголога. У меня голосовые связки слабые, — предупредила она парня, когда в первый раз согласилась напевать ему.

— Угу, — буркнул он, перебирая струны гитары и не подняв головы.

— Милен, ты сейчас же пойдешь и поцелуешь Агнию. — Ирина следила за выразительным лицом парня.

— Угу, — согласился он, все так же полностью поглощенный своим занятием. Ирина помахала рукой у него перед глазами:

— Ау-у, ты еще здесь?

— Хорошо, хорошо. Сейчас пойду и поцелую… Что? — Милен покрылся красными пятнами.

— А, так ты все-таки меня слышал? — засмеялась Ирина. — Я сказала, что ты оплачиваешь мне визит к доктору. У меня уже горло болит. А ты что подумал?

Милен смутился еще больше. Ирина давно заметила его интерес к Агаше. Но ей было непонятно, почему парень, привлекательной наружности и бойкий на язык, не делает никаких попыток привлечь внимание понравившейся ему девушки? Как она уже успела разобраться на своем примере, местные нравы и традиции позволяли общение и легкий флирт с девушками. Они вполне самостоятельно передвигались по городу без сопровождения «надсмотрщиц» и вступали в разговоры с молодыми и не женатыми, не боясь лишиться репутации «невинных дев». Не слышала Ирина и об инцидентах, при которых папашам приходилось под давлением определенных обстоятельств тащить сопротивляющегося жениха со счастливой невестой к алтарю. В родном мире Ирины в соответствующий исторический период строгие моральные устои, подкрепленные религией, не всегда сдерживали человеческие порывы. Здесь же даже при отсутствии видимых запретов и ограничений Ирина не наблюдала свободы нравов.

— Может у них физиология другая? — подумала она, перебрав все возможные причины такой похвальной сдержанности молодых людей. Неожиданно для себя вспомнив, как в последний раз к ней на автобусной остановке подкатил пьяный мужик с предложением «провести приятный вечерок», Ирину передернуло. — Мне что, таких предложений не хватает, раз я начала размышлять на эту тему? А Милен все-таки покраснел и смутился.

Вечером того же дня, закончив работу, Ирина заглянула в обеденный зал, посмотреть, от чего стоит шум-гам? Ну, конечно же, песня, которая никого не оставляет равнодушными, и здесь нашла своих слушателей — незабвенная «Катюша».

Ирина поймала взгляд озорных глаз, и приветливо помахала их владельцу рукой. Он поднял обе руки вверх с просьбой тишины и когда зал затих, обратился к зрителям:

— Ханум, абыи, перед вами человек, который подарил вам удовольствие послушать песню «Катюша», — он протянул руку в сторону подруги и головы всех присутствующих повернулись к ней. Следующее свое выступление я посвящаю Ирине-ханум.

Девушка, выдав порцию улыбок и покивав головой, уселась на ближайшую свободную лавку. Милен взял в руки флейту и когда зазвучали первые ноты, кровь ударила девушке в голову и голова закружилась, а на глаза навернулись слезы. Она так и просидела все те несколько коротких минут, что звучала музыка, пытаясь прийти в себя и выровнять дыхание. Когда Милен, закончив выступление, подошел и сел напротив, она, так и не справившись с волнением, схватила его за руки и спросила:

— Откуда ты знаешь эту мелодию?

— Так ты ее уже слышала? — разочарованно сказал он. — А я-то хотел тебя удивить.

— Тебе это удалось. Так удалось, что меня чуть кондрашка не хватила. Так откуда ты знаешь «Шутку»? — повторила она мучивший ее вопрос.

— Э-э…, «Шутку»? Не знал, что она так называется, — Милен запнулся.

— «Музыкальная шутка». Написал ее Иоганн Себастьян Бах. Композитор, который жил в моем мире триста лет назад, — Почти по слогам сказала Ирина. — Милен, не тяни кота за хвост!

— Меня научил мой приятель, который учился в княжеской музыкальной школе. А там она стала известна благодаря матери правящего ныне князя. Она, кстати, и организовала эту школу, сама превосходный музыкант. Говорят, у нее очень богатый репертуар.

Теперь уже Милен завладел руками Ирины и с фанатичным блеском в глазах заговорил:

— Знаешь, я на многое согласен, чтобы учиться в этой школе: по несколько выступлений в день, чтобы денег заработать, отвар тишголова еще лет десять пить, чтобы ничто не отвлекало, пешком, если надо до Кондузла дойти. — Ирина хмыкнула.

— Ты не хмыкай, я серьезно говорю.

— Просто вспомнила одного парня, который тоже ради приобретения знаний пешком через всю страну в школу топал.

— Да? — заинтересованно спросил Милен. — Приняли?

— О да, он потом свою собственную академию возглавил, стал великим ученым. Прошло уже более двухсот лет, а люди все еще помнят его.

— Ну, не скажу, что я так уж жажду славы, — замялся Милен, — но научиться играть на клавикорде и гармонике — главная моя мечта, — уже уверенно закончил он.