– Милорд... Я не имела намерения... то есть... вы совершенно... совершенно определенно... но у меня, кажется... кружится голова... и мое сердце.... слишком быстро бьется....

Ее высказывания были неполными, голос хриплым и невнятным. И все же Брэндон прекрасно понимал ее, как будто все недостающие слова были внутри него.

Необъяснимо, но каждая клеточка его существа побуждала его заключить ее в объятия, прижать ее тело к своему, прижаться губами к ее губам и помочь ей составить законченное предложение. Но прежде чем он это сделал, мимо прожужжал шмель. Низкий гул заставил его насторожиться, напомнив, что они стоят в саду Бакстонов. Всего в нескольких шагах от обнаружения.

Он сразу же отстранился, затем выпустил воздух с ароматом клевера, застрявший в его легких.

Мисс Пэрриш напротив него тоже с трудом переводила дыхание, на ее лице отразилось замешательство.

Прежде чем она успела спросить, что он собирался сделать, ответ на который поразил его, он быстро поднял руку между ними.

– У вас в волосах была нитка. Я просто убрал ее.

Она моргнула. Переводя взгляд с него на предмет, болтающийся между его большим и указательным пальцами, ее рука рассеянно скользнула по завиткам над мочкой уха в форме сердечка. Затем ее плечи, казалось, опустились с облегчением.

– Серебряная нить. Слава святым, я подумала, что это...

Она сразу замолчала.

Ему стало интересно, что она хотела сказать. Но когда она отвела смущенный взгляд и снова покраснела, он догадался об остальном.

– Вы подумали, что это седина, мисс Пэрриш?
– поддразнил он.

Она дала свой ответ, быстро выхватив нитку и бросив ее на траву, прежде чем в сильном волнении отряхнуть ладони.

– Вы находите это забавным, не так ли?

– Безмерно.

– И, без сомнения, вы бы посмеялись над моим неподвижным телом, лежащим на траве после того, как я бы потеряла сознание. Знаете, это почти произошло. И это не из-за нитки, а из-за того, что вы так близко приблизились ко мне, - сказала она, обмахиваясь пальцами перед лицом и прерывисто дыша.

– У меня самая неблагоприятная реакция на ваше присутствие. Я чувствую это по тому, что у меня все еще кружится голова. Моя кожа горячая - явные признаки лихорадки - и ладони под перчатками влажные. Хуже всего то, что мой пульс бьется так сильно, что, вероятно, в любой момент прорвет кожу.

Она указала на это место, и вот он, прыгающий, как кролик. Его собственный пульс прогудел в ответ, затем быстро опустился ниже.

– Я совершенно уверена, что нахожусь на грани сердечного приступа, - прохрипела она, - и все, что вы можете делать, это стоять там с этой сонной ухмылкой на своем самодовольном лице.

Он быстро взял себя в руки.

– Потому что вы ведете себя нелепо. Это признаки не сердечного приступа, а чего-то совершенно другого.

– О? И я полагаю, вы изучали медицину в университете. Нет? Что ж, тогда, я думаю, я лучше знаю, что происходит с моей собственной физиологией.

– На самом деле, я не думаю, что знаете. То, что вы чувствуете, - это физическое влечение, - поделился он знаниями из первых рук, не желая приукрашивать правду ни для кого из них.

Она уставилась на него так, словно у него выросло две головы.

– Поразительно. Вам хотелось бы думать, что причина в этом, только потому, что этого требует ваше тщеславие.

– Это не я из нас двоих тщеславный, вы беспокоились о седом...

– Вам не нужно упоминать об этом снова, - резко сказала она, обрывая его, когда ее щеки снова вспыхнули, в мгновение ока превратившись из фарфоровых в розовые.

Наблюдать за этим было увлекательно.

Он снова бездумно шагнул к ней - казалось, ничего не мог с собой поделать - и она пискнула в ответ, уклоняясь от его досягаемости. Затем она поспешила мимо него.

На краю тропинки она расправила плечи и оглянулась на него со смесью замешательства и раздражения.

– Кстати, основная причина, по которой мы никогда раньше не встречались, заключается в том, что я никогда не хотела, чтобы меня представляли. Как бы вам ни было трудно в это поверить, мои брачные интересы направлены на другого. У меня нет абсолютно никаких видов на вас. И теперь я испытываю жалость к любой женщине, у которой они есть.

Наблюдая, как она уходит, Брэндон почувствовал, что его тоже охватывает странное недомогание. Не совсем сердечный приступ. Но, возможно, что-то столь же смертельное.

“Дебютантке никогда не следует входить в сад одной, потому что в одиночестве она, скорее всего, не останется”.

— Примечание к «Брачным привычкам местного аристократа»

В тот вечер на балу у Истербруков Элли смотрела, как Джордж танцует кадриль. Для нее в бальном зале больше никого не существовало.

Он был таким грациозным танцором, широкоплечим и быстрым. Удовольствие светилось в его темных, как патока, глазах, и, когда он смеялся, он все еще напоминал ей мальчика, каким он когда-то был. Мальчика, который дразнил и очаровывал ее на протяжении всей ее жизни.