Феликс спешно пожал ему руку и пробормотал что-то о том, что «ну вроде, как видишь…», скрывая за пространной формулировкой полуправду о разношерстной и разноперьевой компании в зоне ближайшей невидимости.

Оставалось надеяться, что журавлиха не распереживается и не выдаст их.

Динар проследил за человеком, неосторожно бросившим взгляд в сторону приметного мухомора.

– Мне больше нравятся сатанинские, – поделился Динар, усаживаясь на лавочку, – вкус нежнее.

К счастью, внимание он обратил только на аляповатую скульптуру гриба.

– Я думал, ва… – Феликс оборвал себя на полуслове, вовремя вспомнив, что вампиров неприлично называть вампирами, – ва… вам, – нашелся он, – не нужна обычная еда.

– А это необычная, – серьезно ответил Динар, щурясь под бледными лучами смертельного для него, судя по легендам, солнца, – Луиза знает множество превосходных рецептов из грибов. Было бы преступлением не попробовать.

– Вы знакомы с Луизой? – спросил Феликс, лихорадочно вспоминая, нет ли грибных блюд в упакованных лесной колдуньей сумках и корзинках.

“Не съесть бы случайно!”

Из известных ему рецептов на базе сатанинских грибов вспомнился только ядреный настой для размягчения метляных прутьев.

Только сейчас память подкинула Феликсу занимательную деталь, на которую он не обратил внимания при посещении Луизиного поместья. Крышку бочки с раствором ведьма приподнимала специальной палочкой, оберегая руки от малейших капель.

Сомнительно, что он был питательным или просто съедобным.

– С Луизой все знакомы, – улыбнулся вампир, отметив замешательство Феликса. – Вернемся к делу. Принес?

– Готов обменять на улику в платке, – с готовностью отозвался стажер и, пока бессмертный не задал еще уточняющих вопросов, пошел в нападение, – Вы первый.

Динар, долю мгновения смотревший на Феликса чуть расслабленно, потерял всю свою человечность.

Вот он сидел на лавочке рядом, а вот уже стоит напротив, склонившись над не успевшим испугаться человеком.

Зрачки бессмертного расширились. Пространство между веками заполнилось клубящейся тьмой, будто в них капнули чернил.

В лицо Феликсу дунуло холодом – теперь уже не поймешь, то ли балтийский ветер, то ли тело сминает магия бессмертных.

Попытался дернуть рукой – прикрыться, но мышцы онемели, будто к телу приложили льдину. Холод обжигал, проникая впиваясь все глубже и глубже.

– Ты, – от дыхания Динара у Феликса побелело где-то сверху, над глазами, – принес, – Динар замер, всматриваясь в глубь слезящихся человеческих глаз, – янтарь?

Феликс попробовал ответить, но горло сдавило, он попробовал вздохнуть и не смог.

Со стороны затаившихся под грибочком соучастников, послышалась невнятная возня.

Бессмертный услыша, отвел взгляд лишь на мгновение. Чары ослабли и этого мгновения Феликсу хватило, чтобы прошептать:

– Да.

Вампира ответ впечатлил – он отпрянул от него.

Впрочем, не по своей воле. Мимо пробежала, безумно вращая головой, знакомая журавлиха.

Она почти врезалась в бессмертного, а когда поняла это – перепугалась еще синее, заметалась по парковой дорожке, беспорядочно хлопая огромными крыльями.

В воздух полетели жухлые прошлогодние листья, чуть тронутые свежей изморозью.

Ветер раздул длинные маховые перья. Птица ловко качнулась в безуспешной попытке подняться в воздух, не смогла и бросилась в озерные заросли, распугав затаившихся там уток.

Вампир проводил взглядом испуганную журавлиху и сделал шаг в сторону гриба.

– Янтарь, – прошептал Феликс, с трудом раскрывая губы.

За спиной потеплело. Динар сделал пару кругов рядом с лавочкой. Когда вернулся к стажеру, тот медленно разминал пальцы рук – после онемения они едва двигались.

– Кто-то спугнул птицу, – бессмертный напряженно всматривался в лицо Феликса, ловя его эмоции.

– Может, она сама-аа? – руку свело, боль скользнула по локтю к шее, Феликс поморщился и принялся её растирать. – Выглядела нервной.

Вампир дернул уголком губы, что должно было, видимо, означать скептическую улыбку. Впрочем, Феликс не сказал ничего ложного. Жеравлиха была испугана еще на чердаке, в парке, после демонстрации способностей бессмертного, вполне могла сорваться.

Осуждать птицу за поведение Феликс не собирался. Сам бы с радостью покинул малоприятное общество. Увы, дело есть дело.