Боттомли стукнул по кафедре молотком и провозгласил:

– Внимание, прошу всех успокоиться и призываю к порядку. Я собираюсь пригласить кандидатов, они рассядутся позади меня, и вы сможете рассмотреть их. – Он отошёл в сторону, открыл дверь и торжественно объявил: – Дамы и господа, кандидаты.

Кандидаты появились в ризнице: кто-то – робко, кто-то – напыщенно, изображая уверенность, кто-то – улыбаясь, кто-то – задумчиво. Но каждый был заинтересован в том, чтобы продемонстрировать позицию, которая с большей вероятностью создаст хорошее впечатление и тем самым обеспечит голоса. Очевидно, в соседней комнате они выстроились колонной, поэтому вышли на сцену, соблюдая очерёдность: первый занял кресло справа, остальные последовательно расположились слева.

Когда все расселись, председатель Боттомли продолжил:

– К сожалению, нас не посетил ни один из кандидатов на должность в руководстве штата – губернатора, заместителя губернатора и генерального прокурора, – но за них выступят их представители. Далее, мы хотим сократить официальную часть собрания, чтобы большую часть вечера мы могли посвятить неофициальному знакомству с кандидатами. Поэтому я попрошу выступающих ограничиться четырьмя минутами. Так, пятнадцать раз по четыре – шестьдесят минут, всего час. Так будет правильно. – Он повернулся лицом к кандидатам. – Я не собираюсь включать секундомер и перебивать вас в середине предложения. Я просто встану и подойду к вам, и вы поймёте, что пора заканчивать. Согласны? Хорошо, тогда мы начнём с представительства штата. Дамы и господа, первый оратор, – он заглянул в список, – Чарльз Кимборо. Мистер Кимборо, прошу.

Кимборо был человеком средних лет, улыбающимся и уверенным в себе, возможно, потому, что действительно совершенно не волновался. Губернатор, демократ, которого он представлял, мало что мог выиграть или проиграть в этой аудитории, в подавляющем большинстве – республиканской.

– Я здесь, чтобы передать вам приветствия Его Превосходительства и выразить сожаление по поводу того, что он не смог быть с вами сегодня вечером из-за ранее данного обязательства. Сегодня я пришёл, чтобы убедить вас вновь поддержать его кандидатуру на высокий пост, который он сейчас занимает и на котором он продемонстрировал свои способности и свою заботу… – и так далее, все четыре минуты. Когда Боттомли шагнул к нему, Кимборо запнулся, но изящно завершил: – Я мог бы занять весь вечер, перечисляя достижения Его Превосходительства за четыре года пребывания в должности, но Герб ясно даёт понять, что мне пора заканчивать, выразив вам благодарность за внимание, вежливость и гостеприимство. Спасибо.

Следующие шестеро выступавших представителей кандидатов на руководящие посты в штате – как республиканцы, так и демократы – один за другим рекламировали достижения своих работодателей. Это было смертельно скучно, и часть зрителей ушла. У Лоры Магнусон появилось искушение последовать за ними, но Джон Скофилд, сидевший на платформе, пробудил её любопытство и интерес. Он, безусловно, был молод и симпатичен, но самое главное – у него хватило смелости (или безрассудства) бросить вызов действующему сенатору Джосайе Брэдли. Прочие вступили в гонку только после того, как Брэдли объявил, что не будет добиваться переизбрания. Лора задавалась вопросом, упомянет ли он об этом во время своей речи.

Боттомли вышел вперёд, поднял руки и помахал публике, чтобы привлечь внимание.

– Хорошо, друзья, – сказал он. – Теперь, когда мы закончили с руководством штата, можем заняться той частью программы, которая вас особенно интересует, а именно – кандидатами на должности сенатора и представителя в Генеральный суд [33] . К счастью, ни у кого из них не было неотложных дел (хихиканье и смешки), и все они присутствуют здесь. Сначала мы выслушаем кандидатов в сенаторы штата. Их трое, и все считают себя республиканцами. Я не знаю, почему демократы не выдвинули своих кандидатов (смешки). Мы предоставим им слово в алфавитном порядке. Итак, – беглый взгляд на список, – мы начнём с Томаса Баджо, члена городского совета Ревира, затем выступит Альберт Кэш, представитель нашего округа в Генеральном суде, а завершит Джон Скофилд из Барнардс-Кроссинга. Мистер Баджо, прошу.

Баджо был коротким, толстым, смуглым, с иссиня-чёрными щеками, густыми тёмными волосами и маленькими гитлеровскими усиками. Он вышел вперёд, источая уверенность.

– Как городской советник Ревира, я учредил… я предложил… я вызвал… – И в заключение: – То, что я сделал для моего родного города Ревира, я могу сделать для всех городов и посёлков округа, став сенатором. И трудиться я намерен с той же преданностью долгу, с той же сосредоточенностью, которые проявил, будучи городским советником.

Он сел под вежливые аплодисменты. Лоре пришло в голову, что он допустил ошибку, потратив всё время на изложение своего послужного списка в качестве члена городского совета, хотя бы потому, что это включало повторение высказываний от первого лица — что всегда являлось проблемой при цитировании вышеуказанного списка.

Альберт Кэш был пожилым человеком далеко за пятьдесят. Он говорил гладко и бегло, а лицо оставалось бесстрастным, как будто слова звучали с магнитофона. Суть речи Кэша заключалась в том, что он посвятил свою жизнь служению обществу. Он перечислил все политические должности, которые занимал, включая комиссии и комитеты, куда его включали. И теперь, после трёх сроков в качестве представителя в Генеральном суде, будет только справедливо, если его изберут в Сенат.

Он также получил вежливые аплодисменты, хотя кто-то в аудитории крикнул:

– Как насчёт Закона о гавани?

Притворяясь, что не слышит, Кэш вернулся на своё место, и одновременно несколько человек в аудитории обернулись, чтобы взглянуть на кричавшего. Лора сделала мысленную пометку: узнать об этом Законе и роли Кэша в этом – хотя бы потому, что она увидела намёк на смущение в том, как небрежно Кэш рассматривал потолок в задней части зала, усаживаясь на своё место.

– Говори с теми, кто там будет, – советовал Малкейхи. – То есть не беспокойся о тех, кого нет. Понял, что я имею в виду?