– Конечно, – ответил Скофилд.

Малкейхи пристально посмотрел на него.

– Ничего подобного. Пустые слова. Вот смотри: собрания в округе Эссекс проходят в Линне и Ревире, а также в Барнардс-Кроссинге. Так? Ну, и кто будет присутствовать на том собрании, о котором идёт речь? Только жители Барнардс-Кроссинга. И всё. Может быть, забредёт один-два человека из Линна или Ревира, но маловероятно, и в любом случае их не стоит брать в расчёт. Поэтому прими решение: ты разговариваешь только с людьми из Барнардс-Кроссинга. Уловил? Когда окажешься в Линне, будешь разговаривать только с тамошними обитателями. То же самое и в Ревире. Суть в том, что не следует разговаривать с кем-то, кого там нет.

– Да, но ведь меня услышат, разве не так?

– Конечно, если ты президент Соединённых Штатов и выступаешь в Алабаме, мы узнаем об этом и здесь, в штате Массачусетс, но если ты баллотируешься в сенаторы штата, занимайся самообманом – цитировать тебя не будут. Если там найдётся репортёр из «Линн Экспресс», считай, что тебе повезло, даже если тебя упомянут всего лишь как одного из выступавших. Кто противостоит тебе? Ал Кэш из Линна и Томми Баджо из Ревира. Пусть так. Кэш был представителем Линна в Генеральном суде в течение нескольких сроков. Он расскажет о своей деятельности и заявит, что заслуживает продвижения в Сенат. Но собравшимся на это плевать. То же самое с Томми Баджо, который был членом городского совета. Он расскажет о своих достижениях, но всё это было в Ревире, так с какой стати его речь должна произвести впечатление на добропорядочных избирателей Барнардс-Кроссинга?

– Да, но о чём я буду говорить? У меня нет заслуг.

– Тогда выступай с тем, что у тебя есть.

– Но у меня ничего нет.

– Отнюдь. Ты местный парень, и при этом симпатичный и дружелюбный. Вот и покажи им, что ты симпатичный и дружелюбный. Люди не слушают; они смотрят. Вот почему телевидение побеждает радио. Ты просто стоишь и позволяешь всем видеть тебя, а то, что ты говоришь, не имеет ни малейшего значения.

Лора видела, что Скофилд нервничал, и ей стало жаль его. Он одарил публику смущённой мальчишеской улыбкой, а затем нервным хмыканьем.

– Я Джон Скофилд, мне двадцать восемь лет. Я практикующий адвокат с конторами в Салеме. Я не женат, – начал он. – Я родился прямо здесь, в Барнардс-Кроссинге, и прожил здесь всю свою жизнь. И моя семья живёт здесь с колониальных времён. Я ходил в школу «Гейтскилл», затем в старшую школу «Барнард». После чего отправился в Гарвард, в Гарвардскую школу права [34] . Возможно, несколько лет назад к ним было немного проще попасть. Я люблю этот город и его жителей. – Он продолжал рассказывать о различных местах в городе – Лендинге, Фримонт Хилле, Детском острове – и о том особом значении, которое, которые они имели для него. Внезапно он услышал за спиной лёгкое шарканье и скрип, говорившие о том, что Боттомли встал и направляется к нему. Мысли Скофилда мгновенно сосредоточились на том, как закончить свою небольшую речь, но осенило его в тот момент, когда он ощутил присутствие председателя собрания рядом с собой, идея буквально озарила его яркой вспышкой. — Дело в том, — улыбнулся Джон, — что мне нравится то, что есть, и я абсолютно ничего не хочу менять.

Лоре показалось, что Скофилду аплодировали чуть громче и менее равнодушно, чем другим ораторам, но, в конце концов, он был единственным кандидатом из Барнардс-Кроссинга.

Затем последовали выступления тех, кто баллотировался в представители. Лору Магнусон они не интересовали, но она осталась, потому что хотела поговорить со Скофилдом, чтобы увидеть его вблизи. Наконец, председатель объявил:

– Ну что ж, друзья, вы услышали всех, и это заняло чуть больше часа – совсем неплохо. Я думаю, кто-то из наших гостей задержится, и вы можете поговорить с ними в неформальной обстановке, или поспорить, если пожелаете.

Лора подошла к стойке с материалами кампании, предполагая, что именно туда он и спустится с платформы, и обнаружила, что Скофилда там нет. Поэтому она поспешила к двери и достигла её одновременно с ним.

– Вы произнесли впечатляющую речь, – произнесла она.

Удивлённый, он остановился и с интересом посмотрел на Лору:

– В самом деле?

Она торжественно кивнула.

– Очень. Это будет темой вашей кампании?

Скофилд почувствовал себя в тупике: какое из его слов могло бы стать темой для кампании?

– Э-э… что… то есть, какая часть...?

Лора почувствовала: он не представлял, о чём она говорила, и даже не думал о каком-либо политическом эффекте.

– Вы сказали, что против перемен.

– Ну, знаете, я просто, понимаете, выражал свои чувства…

– Дело в том, – продолжала она, – что большинство собравшихся здесь сегодня вечером – люди среднего возраста или старше. И так можно охарактеризовать практически всех избирателей. Молодые хотят перемен, а пожилых изменения беспокоят. Они боятся их. Поэтому, когда вы сказали, что хотите оставить всё по-прежнему, большинство зрителей это одобрили. Политики всегда говорят людям, что собираются что-то изменить. А немолодые слышали эти обещания всю свою жизнь, и не верят им. Так что кампания против перемен может действительно сработать.

– Кажется, вы много знаете о политике. Вы репортёр или кто-то в этом роде?

– Нет, просто интересуюсь.

– Слушайте, мы могли бы пойти куда-нибудь и выпить и, может быть, одновременно поговорить об этом?

– Хорошо. Куда? Рядом кофейня на Уэст-стрит.

– Да, но в это время ночи очень людно, – возразил Джон. – Как насчёт съездить в Салем? Я припарковался прямо за углом.

По пути он искоса бросал на неё взгляды, не зная, пытается ли она его закадрить или серьёзно интересуется политикой.