Шрифт:
– Так что же мне делать?
Малкейхи задумался.
– Тебя не было три-четыре года?
– Ага.
– И ты не справляешься, не так ли? Ты хорошо одеваешься, и у тебя квартира в Уотерфронт Тауэрс [21] . С другой стороны, у тебя эта ненормальная подержанная машина. Скажи мне, ты вообще зарабатываешь деньги?
– Немного.
Пожилой мужчина грубо рассмеялся.
– Ну, ты можешь жениться на богатой девушке. Это решит твою проблему.
– О, богатые девушки в наши дни не выходят замуж. Они предпочитают карьеру. Они становятся врачами, юристами и преподавательницами колледжей.
21
Уотерфронт Тауэрс – апартаменты на набережной.
– Может быть, тебе следует объединиться с каким-нибудь умным молодым евреем или итальянцем. Ты работаешь над привлечением бизнеса, и он справится с этим. У тебя имеются внешность, манеры и всё такое, ты должен знать многих. Любых клиентов, которых сможешь заполучить, ты будешь передавать ему… нет. – Взмахом руки он отклонил идею. – Он бросит тебя, как только ты создашь ему клиентуру. Я скажу тебе, что ты можешь сделать. Иди в политику. Там не имеет значения, если ты валяешь дурака. Ты становишься представителем или сенатором штата [22] , и дело в шляпе. В дополнение к зарплате это пойдёт на пользу делу. Видишь ли, люди будут думать, что у тебя есть связи... ну, с окружным прокурором, судьями и судебными клерками. Более того, они не считают, что ты займёшься их делами лично, поскольку занят государственной деятельностью. Они ожидают, что ты передашь это кому-нибудь в своём офисе.
22
Законодательная власть каждого штата (кроме Небраски) называется Конгрессом и состоит из двух палат: верхняя – Сенат, нижняя – Палата представителей (в некоторых штатах – Палата делегатов, Генеральная ассамблея).
Скофилд снова показал свои квадратные белые зубы.
– Какой-то еврей или итальянец…
– Конечно. Почему бы и нет? – Тут его осенила внезапная мысль. – Слу-ушай, заметил парня, который сидел у меня в офисе вчера днём? Так вот, это был Джим Талли. Он медбрат, или санитар, или что-то такое в больнице Линна. Он сообщил мне, что Джо Брэдли, сенатор от этого округа, оказался в больнице с тяжёлым сердечным приступом. Официальная версия – прохождение обследования, но на самом деле у него инфаркт, причём тяжёлый.
– И?
– Так что, скорее всего, он не будет баллотироваться на переизбрание. Никто ещё не знает, поэтому, если бы ты заявил об этом…
– Сенатор штата? Это просто смешно. Как можно надеяться баллотироваться на пост сенатора штата с бухты-барахты? Для этого следует хорошо потрудиться. Возможно, я мог бы баллотироваться на члена городского управления Барнардс-Кроссинга, но…
– Должность члена городского управления не даст тебе ничего, кроме, может быть, нескольких телефонных звонков с жалобами на сборку мусора. И никакой зарплаты. Сколько известных тебе муниципальных служащих играют важную роль в политике? Ты хочешь выбраться из местного болота и попасть в сенат. И там уже лавировать. – Малкейхи зигзагообразно взмахнул обеими руками. – После этого ты можешь стать членом какой-либо комиссии или судьёй, если тебе это по вкусу. Или остаться сенатором, затем перейти к конгрессмену и переехать в Вашингтон. А там возможности... – Он развёл руки над головой, демонстрируя бесконечность.
– Да, но всё это требует денег.
– Первое правило политики, – веско проронил Малкейхи, – не использовать свои собственные деньги. Только деньги других людей, вклады в кампанию.
– Но для начала требуется хоть какая-то сумма.
Малкейхи кивнул.
– Конечно, стартовый капитал. Но у тебя он есть. Твоя одежда, твои апартаменты в Уотерфронт Тауэрс...
– Немного, – признался Скофилд. – Моя доля от продажи дома после смерти отца. Всего лишь несколько тысяч.
– Слушай, мальчик, тебе не нужно много, чтобы начать. И ты не выбрасываешь деньги на ветер. Это реклама. Неужели непонятно? Выигрыш, проигрыш – ты получаешь всю эту рекламу бесплатно. Скажем, ты проводишь митинг. И начинаешь, представляя себя: «Я Джон Скофилд, практикующий адвокат с офисами в Салеме». Уловил? В аудитории обязательно окажется какой-то зануда, у которого имеется небольшая юридическая проблема. Кто-то должен ему денег и не возвращает долг. Или ему нужно составить какой-то контракт. У него нет адвоката. Ну вот, перед ним порядочный молодой парень, который говорит здравые вещи, и он адвокат в Салеме. Почему бы не пойти к нему? Ясно? А теперь – что будет, если ты выиграешь?
– И что же?
Малкейхи возвёл руки к небу, как будто собрался обнять небеса.
– Ты будешь ворочать большими делами. Мы создадим юридическую фирму: «Скофилд, Малкейхи, Коэн и Мастранжело». – Он махнул рукой, будто указывая на дверную табличку.
– Кто такие Коэн и Мастранжело?
– Мы заполучим умного еврея или итальянца. А может, и обоих сразу.
– А может быть, Вентуро из офиса окружного прокурора для итальянской общины, – предложил Скофилд.
– Возможно, – кивнул Малкейхи.
Скофилд в восторге сверкнул зубами при мысли об одурачившем его человеке, который теперь станет трудиться на него. Но потом вернулся к реальности.
– Нет, это глупо. Я не могу баллотироваться на пост сенатора штата.
– Почему бы и нет? Это наилучший выбор для тебя. Ты бы баллотировался как республиканец, и к тому же на первичных выборах. Кандидат от республиканцев обязательно победит на выборах в этих округах, независимо от того, кто он. Вот основной вопрос, который должен тебя интересовать. Сколько людей голосует на первичных выборах? Двадцать процентов? Максимум двадцать пять. Ты получаешь твёрдую поддержку Барнардс-Кроссинга, и дело в кармане. Теперь – самое главное. Ты – один. Единственный, кто будет баллотироваться от республиканцев.
– Почему единственный?
– Потому что никто, никто в здравом уме не собирается оспаривать выдвижение Джо Брэдли. Он был сенатором от округа – не знаю, сколько лет. Итак, ты заявляешь об этом. Затем, когда он, наконец, сообщает, что не будет переизбираться, ты получаешься единственным игроком на поле.
– Да, и в ту минуту, когда он заявляет, на поле выскакивает полдюжины других.
– Ну и что? Ты-то выступил первым. И получишь известность прежде, чем другие начнут действовать.