Не раз и не два, колдун ловил себя на мысли, что сейчас не выдержит — или разорвет кого-нибудь или же сойдет с ума. Тогда он усилием воли перенаправлял внимание и принимался наблюдать за своими спутниками. Старик Ву не переставая бормотал молитвы, целитель шел, не поднимая головы и смотря себе под ноги, лицо его выражало такую муку, будто он сам испытывал подобные страдания. Лу Цунь, мрачный, сцепивший зубы, тоже старался не глазеть по сторонам, а вот господин Ян, наоборот, смотрел так внимательно, будто хотел запомнить накрепко все происходящее. И бесстрастное лицо его, почти сравнявшееся по цвету с шелком пепельных одежд, свидетельствовало о том, что он пребывает в состоянии холодного бешенства.

— Мой господин, — обратился к нему советник.

— Я в порядке, Тан Лан. — отозвался тот быстро. — Надеюсь, вы тоже. Золотой тигр всегда любил резать куриц на устрашение мартышкам.

Будто бы испугавшись этих слов, крики стихли, свет факелов чуть померк, и следующий зал — совершенно пустой — они прошли, сопровождаемые лишь звуком своих собственных шагов.

Два демона с бычьими головами, ростом в три человеческих каждый, распахнули перед ними двери и замычали громогласно: «Гости к Жестокосердному Сунди-вану!»

Вдоль хребта пробежал холодок, натяжением тончайших невидимых струн отозвался в теле. И колдун легко мог бы принять его за страх, если бы десятки крошечных иголочек не закололи пальцы.

«Духи? Колдовство?»

Разбираться было некогда. Он спешно провел пальцем одной руки по лезвию ятагана и склонился к Его Величеству, осторожно дотрагиваясь до его плеча другой. Как делал когда-то не раз.

— Позвольте вашу руку, господин.

Если тот и удивился, то вида не показал. А вот ладонь подал сразу, не раздумывая. И советник, почти не глядя, начертал на ней знак защиты. Потом сделал шаг назад, задержался немного, стараясь не смотреть в сторону демонов-охранников, почуявших свежую кровь и хищно раздувающих ноздри, взглянул на отрешенное лицо целителя и приблизился к нему.

— Что, Синь-лан, — усмехнулся северянин, проворно ухватив его пальцы. — Давай, что ли, на прощание хоть за ручки подержимся…

И прежде чем тот успел ответить хоть что-то, вывел на тыльной стороне ладони еще один знак и разжал руку и отвернулся.

Целитель оценил ситуацию правильно.

— С-спасибо, — шепнул, слегка запинаясь.

Колдун лишь слегка кивнул в ответ: они уже пересекли порог Главного зала Дворца Десяти тысяч мук, и глаза его выхватили среди мрачной, подавляющей своей торжественностью, обстановки фигуру в черно-красных одеждах, взирающую на вошедших с высоты внушительного золотого трона.

Тот, кто не так давно еще был Всесильным Несокрушимым императором, и сейчас не утратил величия, только величие это казалось под стать этому месту: мощная, по-прежнему грузная, будто оплывшая, фигура, крупная голова; лицо, приобретшее явные звериные черты, но вместе с тем вполне узнаваемое, темно-синяя с красными полосами кожа. Руки, больше напоминающие лапы. И ярко-оранжевые, горящие предвкушением глаза, словно обведенные углем… Сейчас Цзя Циньху был даже больше похож на себя, чем обычно.

— Не обманывают ли меня мои глаза? — И голос остался тем же самым, что ему помнилось — неторопливым, обманчиво ленивым и сладким, будто вываренный мед. Липкий, ядовитый. В такт словам колыхался в лапах багровый веер. — Не-е-эт, не обманывают. Ох и балует меня, Владыка Янь-ван, каких гостей прислал… долгожданных.

Ярко-красные губы растянулись в слащавой улыбке. И целителю, слишком хорошо помнившему, что именно она означала, пришлось сделать долгий вдох, чтобы унять снова поднявшуюся волну омерзения.

— Разве могли мы не поздравить Золотого Тигра Поднебесной с новой должностью, столь соответствующей его возвышенной сути? — господин Гэн говорил степенно, с исключительно вежливой полуулыбкой на устах, но от повисшего в воздухе напряжения сдавило виски.

Впрочем, сам Жестокосердный выказал свое раздражение лишь тем, что немного сузил глаза.

— Белый Дракон, — протянул он и вздохнул притворно: — Ты подавал большие надежды, жаль, что они не оправдались. Род Ян прервался, а весть о твоей смерти доставила мне истинное удовольствие, хоть и была довольно предсказуема.

— И все же мой клинок достиг цели, — при этих словах, брошенных в лицо бывшему императору с ледяным спокойствием, рыжие тигриные глаза на миг метнули острый взгляд в целителя, и тот вздрогнул. — Видеть вас здесь — мое утешение, ведь это значит, род Цзя утратил покровительство и защиту Небес.

Веер в черных когтях затрещал, рассыпаясь в труху. Тот, кто не так давно еще звался Цзя Циньху, поднялся со своего золотого седалища и сделал несколько шагов, спускаясь по черным ступеням.

— Ты забыл, с кем разговариваешь, самозва-анец? — ядовито улыбаясь, произнес он — и сверкнул глазами, резко сбрасывая маску. — Я напомню. Всем вам… Каждому.