Думай, ублюдок.

— Точно. Прошу прощения, — ноги в носках касаются потертого деревянного пола, когда я хватаю пиджак с ближайшего стула.

Я сгребаю свои туфли в охапку, оглядываю комнату и хмурюсь от того, насколько она скудна и пуста. Осознание приходит, когда я вспоминаю ее страдальческое выражение лица каждый раз, когда в разговоре речь заходит о премии, заставляя меня чувствовать себя полным и абсолютным ослом. Вот почему она не увольнялась, когда мы ссорились, независимо от того, насколько очевидно я давал понять, что хочу, чтобы она ушла. Идиот. Безмозглый дурак!

Мне не следовало угрожать ей премией, она так явно в ней нуждается. Не похоже, чтобы женщина жила здесь в течение трех месяцев, тут голые стены.

— Я все исправлю, — бормочу я, не уверенный, что она услышит или даже поймет, что я имею в виду.

Она хмурится, и от чувства вины у меня сводит живот.

Схватив пиджак, чтобы надеть его, я избегаю ее взгляда, когда стыд захлестывает меня. Внезапно комната кажется слишком маленькой, мне нужно сбежать.

— Не кажется, что нам стоит поговорить обо всем этом? — спрашивает она, жестикулируя.

Я пытаюсь, но не могу быстро придумать какое-либо оправдание своим действиям, буквально задыхаясь в панике.

Я возвращаюсь к кровати, не обращая внимания на удивленные глаза Уитли, когда наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Мне нужно бежать, но я найду тебя позже и попытаюсь все объяснить, — говорю я, уклоняясь от разговора, потому что подходящего ответа пока нет.

Я мысленно добавляю заказ новой одежды в растущий список дел, которые нужно сделать, чтобы ей было приятнее оставаться здесь, в отеле.

— Ммм, хорошо, — голос Уитли дрожит, но она не выглядит чрезмерно расстроенной, просто слегка сбитой с толку.

— Не волнуйся, у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить сегодня вечером, — я поспешно выхожу за дверь, зная, что не смогу оторваться от нее, если останусь. Я не могу думать, когда она рядом, но, судя по всему, также не могу быть от нее слишком далеко.

Я в полной жопе.

?

Уитли Уитт

Я делаю глубокий вдох, пытаюсь расслабить затекшие плечи, упираясь бедром в кухонную стойку, и резко выдыхаю. Одной рукой я потираю затекшее плечо, а другой поворачиваю шею, потянув за тяжелую белую ткань униформы.

— Ну и что, что я обнималась со своим боссом, верно? — бормочу я пустой кухне, жалея, что рядом нет кого-то вменяемого, с кем можно поговорить, потому что, по-видимому, меня сильно привлекают ходячие красные флаги46.

Может мне изобразить разъяренного быка, подняв пальцы к ушам и заревев?

Обычно мне требуется около часа, прежде чем мозг отключается и позволяет заснуть. Но с Коннором я просто вырубилась без всяких проблем, как по щелчку, и отправилась прямиком в страну грез. Я не могла нормально заснуть уже много лет, а прошлой ночью спала великолепно. Во рту пересыхает от воспоминаний о том, каким я увидела его этим утром — с растрепанными, такими милыми волосами. Мне хотелось запустить в них пальцы, но противоречивые сигналы от него сводят с ума.

Я по уши в этом увязла и понятия не имею, что происходит. Теперь я устраиваю ночевки с засранцем — ну, вроде как — начальником.

Поднимая руки вверх, потому что пустая кухня мне так и не ответила, я перехожу к кофеварке и наполняю ее водой из-под крана. Я делаю еще один глубокий, успокаивающий вдох. Все нормально.

Нужно просто собраться и задать ему несколько вопросов, а их у меня немало. Что он делал в моей ванной на днях? Почему у него был мой вибратор? Почему его голова оказалась между моих бедер в саду? Что вообще между нами происходит? Я понятия не имею, как реагировать на то, что он довел меня до оргазма, а затем предложил ночевку с обнимашками.

Было так приятно проснуться в его объятиях — даже слишком приятно.

Мы с Тревором никогда по-настоящему не обнимались, потому что ему не нравилось, когда его трогают во время сна.

Примерно через год после развода я поняла, что, хотя мы с Тревором были лучшими друзьями, между нами не было никакой страсти. Я согласилась выйти за него замуж из страха потерять его — и себя тоже. Страх перед неизвестностью удерживал меня на месте, в городе, где я выросла. Именно поэтому я сказала «да», когда он сделал предложение.

Обниматься с Коннором — это совсем другое, и я даже не уверена, что мы друзья. Друг ведь, кажется, не просыпается с членом друга, прижатым к ягодицам. Слава богу, я проснулась раньше, чем успела сделать что-то абсолютно бесстыдное — например, попыталась оседлать его во сне.

Мысль о том, что мы увидимся позже, вызывает у меня одновременно волнение и тревогу, но обычно он появляется на кухне только после обеда. Это дает время побыть наедине с мыслями.

Я просто надеюсь, что, когда увижу его, он будет тем Коннором, которого я начинаю узнавать, а не мистером «Правила О’Дойла».