Я ставлю чайник на плиту и вытираю руки о фартук, завязанный вокруг талии.

Отгоняя тревожные мысли, я направляюсь в столовую как раз в тот момент, когда Мария раздвигает шторы на больших эркерных окнах. Яркий солнечный свет заливает комнату и освещает вихрь мельчайших пылинок, заставляя воздух блестеть.

Я улыбаюсь завораживающей сцене и тому, как солнечный свет делает ее каштановые волосы более блестящими, чем обычно, придавая им медный оттенок. Смуглая оливковая кожа и ярко выраженные румынские черты Марии всегда казались мне красивыми, тем более когда она улыбается, и в ее темно-карих глазах появляются радостные морщинки при виде меня.

Мария вытирает руки о темно-синюю рабочую рубашку, смахивая пыль, и поворачивается ко мне.

— Доброе утро, красотка, — традиционно говорит она, отчего мне каждый раз хочется покраснеть. — Предполагаю, что завтрак скоро будет готов?

— Да. Я уже поставила кофе и заварила чай, — отвечаю я, и улыбка тут же расплывается на моих губах. — Ты сегодня с утра прямо шустрая.

Мария, подначивая, кокетливо отбрасывает волосы за плечо.

— Мне, наверное, не стоит заставлять тебя выполнять мою работу по утрам, да? — смеется она.

Я отмахиваюсь.

— Все в порядке. Мне совсем не трудно.

Пока мы разговариваем, Мария начинает вытирать столы в столовой, подготавливая ее к приему гостей. После того, как она накрывает их скатертями, она также ставит на каждый квадратный стол маленькие баночки с джемом и медом, а затем солонки, перечницы и сахарницы.

Она надувает губы и вздыхает:

— У Антона без конца звенели будильники. Пришлось буквально вышвырнуть его из постели, но я уже не смогла заснуть.

Я прекрасно понимаю, что она имеет в виду. Тревор делал то же самое каждое утро в течение полутора часов, и от этого мне хотелось кричать.

Рассмеявшись и покачав головой, я начинаю помогать с ее обязанностями, так как я не могу сидеть спокойно на работе. Да и чайник еще не закипел, хотя я уже слышу, как он начинает свистеть.

— Кстати, ты не видела сегодня утром мистера О’Дойла? — спрашивает Мария, бросая на меня взгляд, пока накрывает очередной стол скатертью. — Я хотела спросить его насчет генеральной репетиции, которая у нас сегодня днем.

Я почти вижу, как она подпрыгивает от радостного предвкушения, и в этот момент ее юность — чуть за двадцать — проявляется во всей красе. Я же не могу придумать ничего хуже. Наряжаться в костюмы и прыгать по сцене, как та чашка из «Красавицы и Чудовища», — от одной мысли об этом хочется броситься в камин.

Мозг зависает, пытаясь придумать, как ответить на ее вопрос о местонахождении Коннора.

Что я должна сказать? Этим утром он спал в моей постели, но мы не спим вместе? Или просто заявить, что не знаю, где этот надменный осел?

— Доброе утро, — раздается голос Коннора у меня за спиной.

Спина напрягается от его неожиданного появления. Я оборачиваюсь и натягиваю на лицо улыбку, совершенно не соответствующую тому, как колотится сердце в груди.

Он никогда не приходит на кухню или в столовую так рано, и мой удивленный взгляд тут же падает на белую коробку в его руке.

— Мистер О’Дойл! — восклицает Мария, прерываясь в работе и подходя к нему с лукавой улыбкой, по которой я сразу понимаю, что она что-то задумала. — Я тут подумала, а можно мне пропустить сегодняшнюю репетицию?

Коннор приподнимает бровь, глядя сверху вниз на хрупкую Марию.

— Я думал, что мое письмо всем сотрудникам было предельно ясным. Ни репетиции, ни мероприятия не подлежат обсуждению.

Мои губы приоткрываются от удивления. Я думала, что он ведет себя как гондон только со мной! Почему я чувствую легкую ревность? Я начала считать, что это просто наше личное танго. Как он смеет мне так изменять?! Или, может, я просто невыносима.

Мария заправляет прядь каштановых волос за ухо.

— Я знаю все движения и уже давно их отработала, так что надеялась, что можно будет сделать исключение только в этот раз?

Один уголок его губ дергается, как будто он пытается не улыбнуться.

— Ну, ты действительно самая воодушевленная участница мероприятия, и к тому же единственная, кто знает все, в отличие от некоторых сотрудников, — его взгляд скользит на меня, но в этот раз в нем нет привычной враждебности, словно он просто хочет поиграть со мной. — Так что я разрешу это только на этот раз. Наслаждайся вечером с Антоном.

Губы Марии приоткрываются от удивления.

— Откуда вы знаете?

Коннор смеется — тепло и непринужденно.

— Я знаю обо всем, что происходит в этом отеле, — затем он наклоняет голову в мою сторону. — Вы не возражаете, если я попрошу продолжить выполнять свои обязанности в другом месте? Мне нужно поговорить с Уитли наедине.

Мария бросает на меня обеспокоенный взгляд, но быстро направляется к выходу.

— Я скоро вернусь, чтобы закончить сервировку столов.

— Все в порядке. Я могу закончить последние несколько столов за тебя, — отвечаю я, пока Мария выходит из столовой, оставляя нас с Коннором наедине. Я резко оборачиваюсь к нему и выпаливаю: