С заднего сиденья выходит мужчина; высокий, широкоплечий, красивый…

Я задыхаюсь.

— О, боже мой!

— Что? — Спрашивает Грант. — Малыш? У тебя что-то случилось?

Я раскачиваюсь взад-вперед, набирая обороты, чтобы подняться с дивана.

— Это Джуниор!

— Что? Где?

— На улице. — Я ковыляю к входной двери и распахиваю ее, не обращая внимания на холод и снегопад. — Приехал на такси.

Джуниор смотрит на дом и улыбается, без сомнения, ожидая от меня именно такой реакции, как он и планировал.

— О, — говорит Грант. — Это старый трюк, я прилетел пораньше, чтобы удивить тебя. Я люблю этого человека.

— Отвали. Он уже занят, — говорю я в трубку, наблюдая, как Джуниор расплачивается с водителем и поднимает с земли свой чемодан.

— Что ж… Трахни его как следует. Он это заслужил. А я буду здесь, в городе, пить Шардоне в одиночестве и плакать над выстрелом Луизы в голову.

— Пока, Грант, — ухмыляюсь я.

— Пока, Элиза.

Я опускаю трубку, когда мой муж поднимается на крыльцо передо мной. Он останавливается в нескольких футах от меня и бросает свой чемодан, ни на секунду не отводя взгляда от моего лица.

— Что ты здесь делаешь? — Я спрашиваю.

— Я прилетел более ранним рейсом, чтобы сделать тебе сюрприз.

Я бросаюсь к нему, и он раскрывает объятия, мгновенно обнимая меня и смеясь мне в ухо.

— Все хорошо?

— Все более чем в порядке, — говорю я, уткнувшись ему в грудь, и мой голос звучит приглушенно. Я чувствую, что слезы уже готовы вырваться наружу, но мне удается справиться с гормонами, прежде чем они выплеснутся наружу. — Заходи. Здесь холодно.

Джуниор хватает свой чемодан, и я отряхиваю снег с его пальто, когда мы заходим внутрь.

— Хорошо… — Он пинком закрывает дверь и жестом предлагает мне покружиться. — Дай-ка я посмотрю на тебя.

Я вздыхаю и медленно описываю круг.

— Боже мой…

— Что?

— Ты огромная.

— Извини… — У меня отвисает челюсть. — Это все ты виноват.

— Меня не было две недели. А не два месяца.

— Добро пожаловать на девятый месяц, Джуниор, — говорю я. — Не знаю, помнишь ли ты это по прошлому разу, но это отстой.

— О, теперь вспоминаю, — смеется он. — Скоро начнутся курсы будущих матерей и полуночные забеги за клубничным мороженым и картошкой фри.

Я приподнимаю бровь.

— Ты что, жалуешься?

— Нет.

— Тогда заткнись на хрен.

Он смеется и вешает пальто на вешалку у двери.

— С кем ты так поздно болтала?

— Грант, — отвечаю я, возвращаясь в гостиную.

— Как он?

Я опускаюсь на диван и пытаюсь дотянуться до одеяла на полу. Джуниор наклоняется и протягивает его мне.

— Его режиссерский дебют за пределами Бродвея состоится на следующей неделе… — Я усмехаюсь: с моей дублершей.

Джуниор накрывает меня одеялом, прежде чем сесть рядом.

— Ты и оглянуться не успеешь, как снова окажешься наверху, Элли, — говорит он. — Просто сосредоточься на этом прямо сейчас.

Я делаю глубокий, медленный вдох.

— Знаю. Я в порядке. Однако беспокоюсь за Гранта. Меня не будет весь сезон, а Тая никогда не бывает дома.

— Ну… — Джуниор ухмыляется. — Я не хочу ничего портить, но… Мы с Таем вместе летели обратно.

— Правда?

— Минут через десять Грант тоже получит приятный сюрприз.

Я улыбаюсь.

— Хорошо.

У Джуниора появляется такой взгляд, который умоляет меня поцеловать его. Он наклоняется, медленно придвигаясь ближе ко мне на диване.

— Папа!

Он останавливается и поворачивается к коридору, его рот расплывается в еще более широкой улыбке.

— Иди сюда! — смеется он, раскрывая объятия, когда Кортни вбегает в комнату.

Она вскакивает, и он ловит ее, легко переворачивая ее маленькое тельце и укачивая в своих крепких объятиях.

— Почему ты не спишь? Уже поздно, — дразнит он, щекоча ее животик.

— Я слышала, как мама закричала, — говорит она.

— Мама закричала? — он повторяет, как попугай. — Прости, детка. Иногда папа так действует на маму.

Я хлопаю его по руке.

— Кортни… — Он целует ее в лоб. — Тебе нужно хорошо спать, если ты хочешь вырасти красивой и умной, как твоя мать. — Он подмигивает мне, отпуская коварные комплименты, как чемпион.

Она кивает.

— Недостаток сна может серьезно ухудшить когнитивные способности, такие как мышление и память.