Я вижу, как шевелятся ее губы, и чувствую, как Хелена напрягается, но не слышу, что она говорит.

— Себастьян! — это Итан. Он появляется из-за угла в смокинге, широко улыбается и держит в одной руке мартини.

Если бы ты не знал его, если бы не слышал, как он говорит или не видел, как он общается, ты бы подумал, что он такой же, как мы. Нормальный.

— Итан, — говорю я, чувствуя что-то отличное от моего обычного раздражения.

Интересно, сколько в этом раздражении было влияния Люсинды все эти годы? Она всегда была с ним, куда бы он ни пошел. Не думаю, что это было из материнской любви. Но, возможно, я сужу по себе.

— Рад тебя видеть, брат, — говорю я.

Он протягивает руку, чтобы обнять меня, но останавливается, что-то похожее на панику проступает на его лице, когда он видит Хелену рядом со мной.

Он переводит взгляд с нее на меня.

— Все в порядке, Итан, — я смотрю на него, — Я знаю.

— Ты не злишься?

— Не на тебя.

Я поворачиваюсь обратно к Люсинде: — Нам нужно поговорить. Сейчас.

Двадцать вторая глава

Хелена

Дом впечатляет. По сравнению с ним дом на острове кажется почти провинциальным.

Но я бы с радостью полетела обратно на остров, чем находиться здесь, в доме Люсинды. Даже видя Итана, хотя я знаю, что он не виноват в том, что сделал, трудно не отшатнуться.

Люсинда, Себастьян и я собираемся в библиотеке, которая занимает первый и второй этажи. Мы находимся на верхнем уровне.

Здесь достаточно людей, и я не думаю, что кто-то заметил отсутствие хозяйки.

Это великолепная библиотека, но я могу сказать, что она не используется, ее не любят. Из-за ее масштабов и новизны наша библиотека в доме Уиллоу может показаться почти пыльной, но я все равно предпочитаю ее этой.

Сиденья выглядят совсем новыми, слишком новыми, чтобы быть удобными, но это не так. Оно кожаное, старомодное и мужественное. У меня такое чувство, что все это здесь для показухи.

— Я вижу, вы нашли свою Девочку-Уиллоу. Все зажило, да? — спрашивает меня Люсинда.

Себастьян не теряет времени даром, сделав круг вокруг дома. Он улыбается знакомой мне улыбкой, от которой у меня по позвоночнику пробегает холодок.

Он берет Люсинду за руки. Встряхивает ее.

— Знай, что единственная причина, по которой ты не мертва, это Итан.

— Как ты смеешь угрожать мне? В моем собственном доме.

— Твоем доме? Я думаю, Итан заплатил за перепланировку, — он отпускает ее, садится на один из стульев, — Я рад видеть, что вы использовали высококачественные материалы, по крайней мере. Я займусь этим.

— Черта с два ты это сделаешь.

— Ты украла деньги у собственного сына.

У неё дергается левый глаз, но она садится и, как ни странно, прикуривает сигарету, которую берет из коробки на приставном столике. Я никогда не видел, как она курит, и не чувствовал от нее запаха. Я не знал, что она курит.

— Ты не должна курить в доме. Это вредно для краски, — говорит Себастьян.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Люсинда, — Ты здесь, чтобы наказать меня? За то, что я сделала с ней, или за то, что я сделала с тобой?"

— Нет, с наказаниями покончено. С тобой покончено.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Я хочу, чтобы ты исчезла. Я хочу, чтобы ты исчезла, из жизни Итана, навсегда.

Она фыркнула: — Значит, когда ты уйдешь, он останется ни с чем? Я не знаю, как он может представлять для тебя угрозу после того, что ты сделал. Ты ведь позаботился об этом, не так ли?

Глаза Себастьяна сужаются, но он принимает это, хотя ему и требуется мгновение, чтобы ответить.

— Я не выдаю его. Это просто вариант сделки, которую я предлагал тебе раньше. Только на этот раз ты примешь ее и сделаешь то, что я скажу.

— Или что?

— Или я убью тебя. Итан, ты или ничего.

Люсинда смотрит на меня, потом снова на Себастьяна, словно не может поверить в то, что слышит. Я вижу, как дрожит ее рука, когда она подносит сигарету ко рту и затягивается.

— Итан никогда не станет мудрее в том, что касается его родительского происхождения. Мне, откровенно говоря, все равно, кто его отец. Я буду уверен, что о нем заботятся должным образом. Я буду уверена, что он занимает свое законное место как сын Скафони.

— Что это значит? — спросила она, бросив на меня косой взгляд.

— Это не имеет ничего общего с Девочкой-Уиллоу. Это по-прежнему не обсуждается и, откровенно говоря, тебя не касается.

— Что я получу?

— Деньги. Единственное, что тебе нужно. У тебя будет ежемесячное пособие. Щедрое. Но ты никогда больше не будешь общаться с моим братом.