Он глубоко вздохнул, и я вышел с ринга, направляясь к нему, эмоции скапливались у меня в горле, мешая глотать. Это было не то, что мы делали в семье, показывали свои чувства. Чувства были слабостью; мы изо всех сил боролись, чтобы не иметь их, и если, не дай бог, мы подхватили чувства, мы боролись как звери, чтобы скрыть их от мира.

— Кэсси — единственная в своем роде. Я видел, как она вернула тебе жизнь, и я убью себя, прежде чем попытаюсь отнять ее у тебя, но если ты не уйдешь, это сделает другой, потому что она что-то, эта женщина. Она молода, да, ничего не смыслит в нашем мире, в наших путях? Определенно. Но она храбрая, сильная и верная. Она справится с этим; она справится с тобой. Она гребаный единорог, брат.

Теперь я стоял перед Домом и сделал то, чего никогда не думал, что когда-либо сделаю. Я притянул его в объятия.

— Спасибо, что остался со мной. Ты спас мне жизнь, — признался я довольно неохотно.

— Люблю тебя, — заявил он, обнимая меня в ответ.

Меня ошеломило признание Дома, что он любит меня, и я тоже люблю его — той же братской любовью, которую он дарил мне, и, несмотря ни на что, я не мог сказать ему.

Поэтому я сказал ему следующее лучшее… — Lo ti proteggero sempre, — я всегда буду защищать тебя. Это был единственный способ ответить мне взаимностью, и по тому, как крепче он обнял меня, я понял, что он понял.

ГЛАВА 12

КЭССИ

Я собиралась уходить, чтобы навестить брата, когда на кухне появился Лука.

— Ты в порядке? — спросила я, взваливая сумочку на плечо.

Он приподнял бровь. — И тебе привет.

Я покраснела, это было грубо, и я была рада его видеть, снова почувствовав головокружение в глубине живота. Мне понравилось, что он больше не пытался скрыть свое лицо; он смотрел на меня прямо в лицо.

— Извини. Я просто не ожидала тебя увидеть. Могу ли я чем-то тебе помочь?

Он покачал головой. — Нет, я знаю, что ты едешь в город, и я хотел спросить, можешь ли ты привезти ужин?

— Я думала… — я остановилась и покачала головой. Мы вчера договорились о пицце, но, возможно, он так часто приходил и разговаривал со мной, и мне было приятно его видеть, разговаривать с ним. Почему я усомнилась? — Конечно, я привезу пиццу.

Он подошел ко мне и прислонился к кухонному острову. Я могла видеть его краем глаза. Я чувствовала тепло его тела, чувствовала его тонкий запах одеколона. Я закрыла глаза и даже не заметила, как наклонилась к нему, глубоко вздохнув.

— Ты в порядке?

Я резко выпрямилась и так ярко покраснела, что почувствовала, будто мое лицо горит.

— Да, конечно. Хорошо.

— Как скажешь.

Я кивнула, избегая его взгляда, поскольку слышала улыбку в его голосе. Я не обманула его; конечно, не обманула.

Я прочистила горло. — Дом здесь? — я повернулась к нему и не упустила из виду его напряженность и поджатые губы. Он ревновал? Нет, это было нелепо. Я видела, с какими девушками он встречался, до всего этого — я даже не была точкой на радаре этого мужчины.

— Нет, извини, что разочаровываю, он в городе на день.

Что-то, о чем он забыл упомянуть вчера вечером. — А, — я пренебрежительно махнула рукой. — Нет, все в порядке. Просто сегодня нам привезут больше цветов, и я не могу больше ждать, если хочу успеть к Джуду вовремя и…

— Я о них позабочусь, — он кивнул.

— Ты уверен?

Он закатил глаза. Мне нравилась эта его игривость, даже если она была редкой.

— Хорошо, — я схватила торт, который испекла, со стойки. — Ты можешь поставить их у атриума. Погода должна продержаться несколько дней, — я мотнула головой в сторону сада. — Просто убедись, что сегодня он доставит только розовые цветы. Мы заказали несколько роз, несколько азалий, несколько бегоний… — я вздохнула, мне не хотелось утомлять его всеми подробностями.

— Не беспокойся. Я уверен, что справлюсь, — он засунул руки в карманы джинсов. — Розовые цветы были любимыми цветами Арабеллы, — я наконец посмотрела на него с легкой улыбкой, смущение, которое было раньше, ушло.

— Я знаю, что это так. И фиолетовый, — я указала на другую сторону сада. — Этот сад — ода ей.

Он отвернулся, и, несмотря на бороду, я увидела, как его челюсть дернулась. Я его обидела, сделав это? Я думала, что это сделает его счастливым.

— Лука? — я поставила торт обратно на стойку, переминаясь с ноги на ногу от дискомфорта. — Я-я могу это изменить, извини, я думала…

Он посмотрел на меня, на его лице отразилась буря эмоций. — Спасибо.

Я выдохнула. — Что?

Он мотнул головой в сторону моего плана на столе. — Это значит больше, чем ты думаешь. Ты единственная в своем роде, Кассандра Уэст.

Я пренебрежительно махнула рукой, моя грудь согрелась от похвалы. Это было не то, к чему я привыкла с моими родителями.

Я снова взяла торт, привлекая его внимание.

— С днем рождения? — прочитал он на нем.

Я усмехнулась. — Да, я знаю, что немного грустно печь свой собственный праздничный торт, но… — я пожала плечами.