Лена никогда ей не нравилась, в ней изначально Элиза видела скрытую угрозу, но отмахивалась, не придавая значения. Даже предупреждения девушки для неё прошли боком, потому как казалось, они пусты и звучат бравадой уязвленной женщины. Ещё одна банальная ошибка — недооценивать ближнего, приписывая ему свои личные качества, рассчитывая, что долю совестливости и человечности никто не отменял. А это не так. Поэтому и получаешь удар под дых. И в этой истории больше всего удручает тот факт, что Разумовский выбрал себе такую спутницу. Так непохоже на него — быть слепым.

Рома… На нём мысли Элизы путались, клубясь в хаотичный комок. Банальные ошибки по отношению к нему — надежда, недосказанность, отсутствие объективности. Он был лучшим в её глазах. Но глазах — влюбленных. А так ли это на самом деле?.. Увы.

Так чему удивляться? Если сплошные банальности вокруг накладываются друг на друга, итог и будет таким — до оскомины на зубах банальным.

Ею воспользовались. Играючи и умело, хитро и подло. И девушка позволила этому произойти.

В ней не было вопросов: как и почему. Только анализ цепочки произошедшего и принятие такого исхода как результата своих опрометчивых шагов.

Изначально её преследовали звоночки, так и повисшие в зоне игнора. А ведь всё так просто. Нельзя было доверять Алексу. Нельзя было оставаться в корпорации, узнав, что там работает и Рома. Нельзя было думать, что Лена пойдет честными путями к своей цели. И еще много таких «нельзя».

С ума сойти, как дешево всё вышло. И оттого — только больнее.

Да, Элиза могла доказать свою невиновность в два счета. Это даже не потребовало бы никаких усилий. Но… смысл? Снова кому-то что-то доказывать? Эти люди сами затеяли данную игру, они и так владеют правдой, а трепыхаться на пустом месте — унизительно и ниже достоинства любого уважающего себя человека.

Разве Коршунов не знал, что это — подстава? Знал и даже завуалированно предупреждал ее, дурочку, по «доброте душевной», но всё же вчера устроил представление, с прискорбием прощаясь с ней. Будучи где-то там наверху и являясь кукловодом, он умело предугадывал развитие событий и был осведомлен в каждой мелочи. Не было никакой честной борьбы между конкурентами. А ему в команду нужен был подобный нечестивец — Дашков идеально подходил. Впору задуматься, почему нельзя было просто сразу продать акции Алексу. Но, вспоминая о сущности Федора Алексеевича, понимаешь — так мужчине гораздо интереснее. Через интриги. Деструктивность. И снова ступор: неужели Рома этого не видит?!

Он же настолько проницательный! До чертиков! И именно Рома пытался в самом начале предостеречь её, подразумевая, что не всё так просто, надо быть очень осторожной. Тогда вопрос про новичка, который «чудесным» образом обнаружил подлог там, где его не увидела целая команда юристов, показался Элизе обидным, задевал намеком на то, что ей подсобили. И намек действительно был. Только посыл оказался иным. За этим подлогом тоже стоял Алекс. Сам Дашков и привел данного партнера к ним, несомненно, получив приличные откаты, а когда она нашла несостыковку, подыграл и запустил судебное разбирательство. Он позволил ей наивно поверить в собственную значимость, чтобы привязать к себе девушку сильнее, а в будущем использовать еще выгоднее. Это стало очевидным, когда — как это бывает, вдруг и будто невовремя — память в ночи яркой вспышкой подкинула ей воспоминание о первых делах в корпорации, и среди прочих флешбэков было и имя того самого партнера. Имя человека, который постоянно звонил Алексу, и не раз это вгоняло её в смутное предчувствие. Не подвело, значит…

Элиза ушла в своеобразный энергосберегающий режим, пока внутри неё творилось постигание истин, переосмысление событий.

И последующие несколько дней не переставала думать. Думала, целуя макушку новорожденной племянницы. Думала, горячо обнимая непоседливую Богдану. Думала, глядя на Еву с Русланом. Думала, наблюдая за собственными родителями. Думала, помогая семье в предпраздничной подготовке.

Процесс беспрестанно крутился, словно был вне её. Обособленный и значимый. А вместе с ним в груди нарастала мучительная пульсация. Спазмами — вспыхивало, отпускало, возобновлялось с новой силой.

Рациональная её часть неожиданно уверенно вышла вперед, затмив эмоциональную — та следовала шлейфом. Пока еще послушно поставленная на паузу.

Видимо, девушка приобрела так недостающую ей порой зрелость. По крайне мере, именно ею и объясняла своё поведение. И завидное спокойствие, с которым открыла дверь Алексу, явившемуся почти спустя неделю.

— Здравствуй, — вошел он без приглашения.

Элиза указала рукой на кухню. Оба прошли и сели на барные стулья друг против друга, разделенные стойкой.

— Я…

— Подожди, — неожиданно перебила девушка, когда Дашков вознамерился заговорить. — Сначала скажу я.

Тот пождал губы, в смиренном жесте соглашаясь с ней.

— Лёш, спасибо тебе за этот урок, — его брови моментально взлетели вверх, а в глазах застыло недоумение, мужчина явно ждал истеричных обвинений, а не благодарности. — За дорогой и показательный урок. Я осознала, что это было неизбежно. Стечение обстоятельств, сведшее нас, ни к чему иному бы не привело. Наверное, ты появился, чтобы завершить моё становление. Нужный недостающий опыт, чтобы обрасти броней, необходимой в профессии, которую я выбрала. И цена соразмерна.