— Но, Рома...

В том же тоне пресек попытку оправдаться и через считанные мгновения вернулся с аптечкой. Обработал порез на её ладони, забинтовал и аккуратно выпустил. А у самого почему-то были сбиты костяшки, покрывшиеся темной корочкой. Еще вчера их точно не было…

Когда перешел к лицу, моментально нахмурился. Элиза, молча наблюдавшая за ним, удивлялась, что волны адреналина никак не отпускают. её не переставала одолевать мелкая дрожь. Но, может, она не только из-за накрывшей десятью минутами ранее паники? А еще и в силу трепета, с которым этот мужчина сейчас с ней возится?..

— Рана глубокая и рваная. Боюсь, здесь без швов не обойтись. Поехали.

С колотящимся от отходняка сердцем, постепенно осознающая, что именно произошло, девушка вновь позволила себя увести. И когда бросила взгляд на поникшую и плачущую Лену, крупно вздрогнула, отгоняя страх. Та с надеждой и щенячьими глазами воззрилась на Рому, намереваясь встать, но он жестом велел ей оставаться на месте и кинул короткое:

— С тобой мы обязательно поговорим позже.

Они спешно спустились и пересекли вестибюль, в котором стало заметно живее — сотрудники возвращались с обеденного перерыва. И прямо в дверях столкнулись с Дашковым. Алекс с Элизой уставились друг на друга в обоюдном изумлении. Он — на её окровавленную щеку, она — на его сплошь разукрашенное свежими синяками лицо.

Пока Рома не загородил девушку собой, безмолвно убрав мужчину с дороги.

Ближайшее медучреждение отыскалось в пятнадцати минутах езды от комплекса. Процедура заняла примерно столько же после всех формальностей и небольшого опроса.

Когда Элизу отпустили, Рома тут же поднялся со скамьи и забрал назначения врача.

— Я видел здесь аптеку, сразу все купим.

— Не надо, — встрепенулась она, отбирая их, — вечером я улетаю, там на месте все куплю...

Они взглянули друг другу в глаза. И между ними возникло острое понимание всего, что приключилось. А вместе с тем… прожгло и неизбежностью того, чем закончится.

Поставленные на паузу за эти час-полтора реакции и эмоции стали пробивать брешь, вызывая внутри горячую болезненную пульсацию. Отупляющее спокойствие рухнуло куда-то в ноги, которые вмиг ослабли.

— Обними меня, что ли, Разумовский? — он в одно стремительное обволакивающее движение выполнил её просьбу, вздохнув с пронзившим девушку отчаянием. — Дяденька-хирург сказал, нет никаких опасных разрывов. Но останется шрам, который потом можно убрать.

Элиза устроилась у него на плече и прикрыла веки. Как же хорошо в его объятиях, как тепло, уютно и безопасно. Но...

Было стойкое ощущение, что она кончилась. Как если бы была песочными часами, в которых крупинки медленно утекали через горловину в нижний из сосудов, а верхний, который её проекция, — окончательно опустел. Время вышло.

— Я отвезу тебя в аэропорт, — выдал Рома немного сбитым хриплым голосом. — Нет. — Тогда отвезу домой, — настоял упрямо. — Отвези, — согласилась шепотом.

Они очутились на улице, где вовсю падал снег, кружась аномально громадными снежинками. И Разумовский своей ладонью прикрыл её поврежденную щеку, чтобы не намокла повязка. Он вел Элизу к машине, не замечая, как девушка смотрит на него. С сожалением. До одури тоскливо. Думая о том, что мужчина был прав: какой же беспорядок оба породили. В попытке не навязываться друг другу, когда как желали обратного... Навязаться намертво.

— Кто у нас родился: племянник или племянница? — вопрос застал Элизу врасплох.

Часть пути уже была преодолена, но почти в тишине, салон наполнялся лишь внешним шумом от трения стеклоочистителей. И прозвучавшие слова резко вывели её из транса, в который она до этого неумолимо сползала.

— Откуда ты... — девушка повернулась к нему в изумлении и запнулась, осененная догадкой, — ...так это ты сказал Владу? — усмехнулась, иронично качнув головой. — Ну, конечно, а кто еще! Заметил вчера сообщения в телефоне?

И до нее вдруг дошло: у нас. Действительно. У них теперь еще одно связующее событие, еще одно родство через Лилит, Влада и новорожденного малыша.

— А твой брат тебе не сказал? — проворчала, прищурившись. — У него сейчас хватает забот, я не беспокоил. — У нас родился племянник, — сдалась Элиза с улыбкой. — А появившийся из ниоткуда Влад еще и навел нехилой суматохи... Посмотрим, чем закончится эта история.

Уголки губ Ромы дрогнули и устремились вверх.

Девушка отвела взор и уставилась перед собой. Но через несколько минут из неё все же вырвалось то, что тревожно крутилось, царапало и грызло её изнутри:

— Ты, правда, заставил Лену пойти на аборт?

— Нет, — Элиза успела выдохнуть... и в следующее мгновение застыть от услышанного. — Я не заставил её «пойти» на аборт. Я сам отвел её на него. За руку.

Ровный тон Разумовского не мог обмануть девушку. Он напряжен, всё еще зол и... что-то еще.

Когда вчера мужчина сказал, что ребенка больше нет — а формулировка подразумевала, что точно был, — она сделала единственно возможный вывод, что у Лены тоже произошел выкидыш. Но не позволяла себе размышлять на эту тему, опасаясь внезапных инсайтов... боясь признаться, что испытала облегчение. Ведь это гнусно. И чудовищно, учитывая, как сама же переживала аналогичную потерю.