Там ничего не изменилось: дети с какой-то бесконечной батарейкой внутри не растеряли запала и энергии, носясь и весело крича. Взрослые разделились на кучки: кто-то сидел у стола, кто-то — стоял в той или иной зоне подальше от малышни, а самые смелые — пытались контролировать ораву непосед совместно с организаторами. И только Анастасия Ильинична по-прежнему восседала одна. Рома решил разделить её одиночество, поскольку и самому пока требовалось побыть наедине с собой.

Отец, Руслан с Евой и Элиза находились как раз у него на пути. И проходя мимо них, мужчина услышал заманчивое предложение, которое его изрядно напрягло:

— Что-то я устал от этого шума. Хочется тишины. И нормальной человеческой еды. Вам не предлагаю, ребята, вы всё же родители, — обращаясь к сыну и невестке, — должны остаться… Но ты, Элиза, как мне кажется, тоже не прочь сменить обстановку? Составишь мне компанию?..

Ответ потонул в чьем-то диком вопле и плаче.

Не понимая, что это сейчас было, Разумовский ошалело уселся рядом с бабушкой и непроизвольно уставился на четверку впереди. Аристарх Станиславович подошел к матери со словами:

— Водитель остается, он отвезет тебя домой, когда захочешь. А я уже уезжаю.

Рома не мог поверить своим глазам, провожая взглядом отца и Элизу.

Что, черт возьми, происходит?..

Они же никогда не питали друг к другу симпатии.

Грудную клетку сдавило непривычной тяжестью. Голова вмиг сделалась свинцовой от роя непрошенных и очень нехороших мыслей. Он приложил ладонь ко лбу и прикрыл веки. Но, словно насмешка, в сознании всплыли стройные ноги девушки… Когда она уходила, на ней уже не было чулок — заметила погрешность и сняла их… И на гладкой девичьей коже бликами отражались огоньки гирлянд, которые были повсюду.

Сколько времени просидел в такой позе — не знал. Очнулся, когда бабушка тронула его плечо:

— Может, тоже поедешь отдохнешь, ты какой-то бледный. Я выезжаю. Возможно, тебе не стоит садиться за руль, и мы можем подбросить…

— Ты права, поеду. Но на своей машине.

Редкая со стороны Анастасии Ильиничны щедрость — забота о ближнем — осталась без должного внимания, поскольку Роме было не до неё. Виски пульсировали от боли, и всё, чего хотелось — выпить таблетку и упасть в кровать.

Именно по такому сценарию и прошло окончание этого вечера. Мужчина погрузился в спасительный сон, едва коснувшись подушки. И проспал около четырех часов, пробудившись к полуночи из-за жажды. Короткое забытье восстановило его способность связно мыслить, и он смог наконец-то ясно предаться размышлениям.

Пока горячая вода смывала остатки былого напряжения и усталости, Разумовский признал причину всех бед — неудовлетворенность происходящим. Ему не нравилась эта дезинформация. Не нравилось, что с возвращением Элизы нутро ворошили всё новые и новые вопросы о её жизни за эти годы. Не нравилось, что присутствие девушки влияет на него так пагубно — она ничего для этого не делает, но сам он чувствует, что постепенно теряет контроль над ситуацией. Пренебрегая здравым смыслом, хочет влезть, помочь, направить. Некий рефлекс из прошлого, перманентно въевшийся в подкорку. Как будто границы между ними размыты, и сознание не понимает, что это уже чужая территория. До сих пор воспринимая Элизу… частью него.

Рома в тысячный раз напоминает себе, что не должен вмешиваться. Не должен реагировать. Не должен думать о ней.

И против воли снова возвращается к мыслям о девушке.

Едва он успевает выйти из душа и взяться за полотенце, по квартире разносится громкий сигнал видеодомофона. Разумовский озадаченно хмурится, гадая, кто может явиться к нему в первом часу ночи? Единственно возможный вариант — Лена, переживающая о том, что весь вечер его телефон был недоступен. Обычно она не приезжала без предупреждения, но ведь и Рома раньше не пропадал на полдня.

На встроенном в стену коридора экране действительно отображалась девушка.

Только... это была Элиза.

Мужчина резко выпустил воздух из легких, застыв на месте.

Гостья нетерпеливо занесла ладонь, чтобы нажать на звонок во второй раз, и только в этот момент Разумовский очнулся и стремительным движением открыл дверь.

Она уверенно шагнула за порог и подняла на него полный решимости взгляд.

Глаза в глаза. Навылет.

И не возникает вопроса, зачем она здесь.

Элиза медленно подняла руку и взялась за молнию платья сбоку. И, не прерывая зрительного контакта, повела плечами, позволив наряду плавно упасть в ноги.

Рома не смотрел вниз. Но знал, что увидит там. Обязательно — новые чулки. Не зря ведь она переоделась перед тем, как явиться к нему.

И думал о том, что тогда ему не показалось. Уезжая со свадьбы Влада, эта девушка всё же объявила войну. А прошедший в спокойствии месяц — всего лишь затишье перед бурей.

А сейчас, когда Элиза переступает через темное облако одежды, приближаясь к нему, Разумовский вспоминает гениальный исторический способ с помощью подарка нанести вред врагу — явить «троянского коня».