Вообще, девушка здорово изменилась: обуздала большую часть своей импульсивности, посерьезнела, повзрослела… О чем свидетельствуют пять месяцев работы без единого эксцесса.

Чем дальше — тем больше казалось, что её подменили. Рома интуитивно ждал каких-то подвохов, конфликтов и сложных ситуаций, из которых придется вызволять вспыльчивую валькирию на территории, ставшей для них общей. Но… ничего подобного не происходило.

А ведь Элиза, которую он знал раньше, не была ни тихоней, ни скромницей, ни покорной овечкой. Ни разу. Рядом с ней всегда творился хаос, полыхало огнем и веяло агрессией. Она отличалась своей особенной энергетикой, выбивалась из обыденности.

Скорее всего, стоит признать, что взрывная девочка, которой он когда-то пророчил стать достойной женщиной, ею и стала теперь. И больше не следует искать в ней отголоски прошлой экспрессивности.

Это же похвально, правда?..

Лифт прибыл, Разумовский задумчиво шагнул внутрь и кивнул нескольким пассажирам, хотя и не знал их. Корпорация большая, насчитывается больше четырех сотен сотрудников только в головном офисе без строительных бригад, и запомнить всех сложно.

Через этаж кабинка вновь остановилась. Двери хоть и открылись медленно, но стоявшая за ними парочка не успела вовремя привести себя в порядок. Руку мужчины, сжимающую ягодицу женщины, увидели все.

Но те невозмутимо вступили внутрь, транслируя безразличное: «А что здесь такого?». Да, действительно. Служебные романы не являются табу. Свободная страна, свободные нравы.

И не Разумовскому размышлять на эту тему.

Он и не стал бы. Если бы мужчина не оказался Дашковым…

* * *

— Как я рада, что ты пришел! — Ева обнимает его и с благодарной улыбкой отступает. — Бодя будет на седьмом небе, когда увидит твои подарки!

Рома улыбается ей в ответ, придерживая громоздкие коробки. Девушка знает, что там лежат имитации взрослых вечерних нарядов для маленьких девочек. Любовь Богданы к «настоящим» платьям безгранична, именно поэтому он решил пополнить её коллекцию изысканными моделями в стиле Коко Шанель.

Отыскать именинницу в толпе детей оказалось почти невыполнимой задачей. Они так знатно шумели, молниеносно перемещаясь в пространстве, что человеку, непривычному к такому гвалту и неподготовленному к апокалипсису шаров, криков и танцев, становилось не по себе.

Вручить презенты и получить порцию сладких благодарных поцелуев удалось только спустя минут десять, когда родители смогли наконец-то выловить дочь из нескончаемых детских забав.

Разумовский напоследок еще раз крепко обнял племянницу, не веря, что ей уже пять. Как неумолимо время. А ведь шесть лет назад именно она стала причиной союза Руслана и Евы. То есть, не конкретно Бодя, а желание девушки стать матерью. А брату просто повезло попасться ей на пути и вписаться в её жизнь. И теперь у них крепкая семья, они ждут второго. Благодаря им отношения между старшим и младшим поколениями тоже постепенно пришли в норму. Общение с отцом наладилось, он обожал внучку и больше не сдерживал своих эмоций, как это было с собственными детьми. А вот бабушка… стабильно холодна, конечно, но при этом не пропускает ни одного мероприятия, хотя демонстрирует врожденное высокомерие, говоря всем своим видом, что делает одолжение простым смертным. Даже с правнучкой ведет себя отстраненно…

Что бы ни было, Рому умиротворяла эта картинка. Не покидало стойкое ощущение, что теперь родня в должном балансе.

Отпустив Богдану, мужчина выпрямился и огляделся, насчитывая практически на легион малышни всего три десятка взрослых, большинство которых — организаторы и аниматоры. А дальше стояли обе семьи в полном составе и еще парочка неизвестных ему женщин.

Разумовский приблизился к фуршетному столу, преимущественно состоящему из сладостей, и поздоровался со всеми, остановишься рядом с отцом и братом. Бабушка величественно восседала в отдаленном углу, заняв часть дивана и обдавая всех надменным прищуром. Стабильно.

В поле зрения также попала Элиза, увлеченно выбирающая себе закуски. Видимо, она тоже пришла недавно. И сейчас Рома наблюдал, как девушка, наполнив тарелку и игнорируя общество других дам, принялась за первое канапе.

Он отвернулся. И в следующий раз взглянул на неё только из-за Боди, вихрем подбежавшей к яствам. Заметив тетю, она подалась к ней и что-то сказала. Девушка опустилась корпусом вниз и протянула ей тарталетку, на что малышка чмокнула ту в щеку и поспешила к друзьям.

А вот Элиза будто застыла на месте, потерянно глядя в опустевшее пространство перед собой. Затем моргнула несколько раз, одеревенело выпрямляясь и приходя в себя, и развернулась, прошагав к яркому коридору, в котором и пропала.

Рома засунул руку в карман, рефлекторно нащупав пачку. Неимоверно хотелось курить, а здесь это было проблемой. Он вышел из детского городка-кафе, уточнив у администратора, где можно уединиться. Ему рассказали, как пройти на задний двор, куда с этой целью бегал и персонал. Мужчина обогнул здание, миновал арку и… замер.

В нескольких метрах от него облокотившись о стену и поднося сигарету ко рту, устроилась Элиза.

Пальцы девушки подрагивали, зажигалка не поддавалась, поэтому у неё не сразу получилось добыть огонек. Справившись с задачей, она откинула голову назад и прикрыла веки, словно вмиг расслабившись.

Разумовский не мог объяснить, как в два счета оказался рядом с ней и легким движением отнял продолговатую белую трубочку. Элиза тут же резко открыла глаза, безучастно смотря, как он зажимает добычу губами и затягивается, постепенно выпуская едкий дым через ноздри. Горло продрало безумной крепостью табака, пробивающей до кашля. На языке отчетливо появился вкус жженого ореха, угля и дерева. Рома вновь взялся за неё, чтобы прочесть название.

«Gitanes».

Знаменитая французская «Цыганка». Он слышал об этой марке, но пробовал впервые. И, черт возьми, это совсем не женский табак…