Усевшись на кресло, положил на стол левую руку в гипсе и бинтах. Подъехал поближе, и рука оказалась на середине стола.

— Как ты разрежешь гипс…

— Не знаю, — перебил я. — Моя дорогая сестра не нашла ножниц побольше.

— Извини, — приобняла Надя себя и отвела глаза в сторону.

Полчаса я «разрезал» гипс: делал надрез, расширял его двумя пальцами, делал еще надрез, снова расширял и так по кругу. Боль напомнила о переломе, когда дошел до середины, и рука свободно задвигалась между половинок гипса. Достаточно. Перелом находился ближе к локтю.

Взял правой рукой кружку с черной жидкостью и полил левую руку, представляя, как заправлял кровать, как одевался, как убирал одежду и как шваброй мыл полы в квартире. Во всех случаях использовал обе руки.

Кость хрустнула, по руке прокатилась волна острой боли, будто рука раскололась надвое, и осколки вонзились в мышцы. Я завыл.

— Эй! Так и должно быть? — спросила Надя.

— Не знаю! — сквозь зубы прошипел я.

Рука вздулась и почернела. Пальцы онемели. А в следующую секунду все прошло. Чернота всосалась в кожу, пухлость уменьшилась. Я подвигал пальцами. Повращал ладонью. Боль испарилась!

Я на радости сорвал с себя остатки гипса и медленно, со всей осторожностью выпрямил левую руку.

Надя открыла рот, я опередил ее:

— Не сомневайся! Если… если спадет, она вновь сломается.

— Что дальше?

— Дальше я буду использовать ее как можно чаще. Буду «разрывать» рану, чтобы не «зажила».

— Отлично. Какие еще планы?

— Дождаться заседания Совета. Думаю, завтра мы пойдем на встречу с Пляской чертей.

???

Если бы меня попросили составить список самых жутких комнат в доме, я бы отдала первое место библиотеке в карманном измерении. Жуткое зеркало перед читальным местом, полки с древними гримуарами, «вечно-светлые» окна и, конечно же, сам факт нахождения в стене. В библиотеке пугала до чертиков ее неестественность, невозможность.

Но второе место в списке заслуженно занимала мамина спальня. Она встречала гостей старой дверью с черными отпечатками рук вокруг железной ручки. Один проворот, и вам откроется жилище ведьмы. Иначе и не скажешь. Внутри комната ощущалась больше, чем снаружи. Похоже, мама увлекалась играми с пространством или очень любила один британский сериал.

В детстве она всегда прогоняла меня, когда я пыталась пробраться внутрь. И только повзрослев, я поняла почему.

Спальня пропиталась разными травами, внутри вокруг двери висели свертки сухих растений и цветов. Нашелся даже давно сгнивший чеснок. Интерьер не сильно отличался от «комнаты девочки»: туалетный столик вдоль стены с дверью и высокий комод с одеждой напротив кровати. Но были исключения. Например, компьютерный стол рядом с туалетным столиком. Также нигде не было полок с косметикой. Вместо них целую стену занимали черепа птиц и животных. Серьезно, мама? Когда я впервые увидела их, чуть не оставила здесь душу! Двумя ладонями закрыла рот, чтобы не закричать, чтобы Теодор внизу не услышал.

Черепа были подписаны. Какого животного или птицы, а также год смерти хозяина. Они висели на гвоздях. Некоторые пустовали. В особенности внимание привлекал гвоздь с табличкой «человек». Год смерти зачеркнули карандашом не меньше десятка раз.

Полторы недели назад Теодор попросил найти мамин дневник. Ведь все старые люди ведут дневники. Я нехотя согласилась. Тогда я сказала ему, что ничего не нашла. Что мама убрала все документы. Я соврала.

Документы мама хранила в высоком шкафу напротив кровати. Там же, где и одежду. В прошлый раз я нашла завещание Кати и автобиографию Миши в красной спортивной сумке. Необычный выбор. Думала, мама закрыла документы в сейфе или заперла в сундуке и закопала его на заднем дворе.

Уже полторы недели я разбирала ее вещи и прятала самые дорогие в своей спальне. Да, не лучший выбор, но купить сундук или сейф я не могу — боюсь выйти за пределы участка, а заказать доставку на дом — не поймет Теодор.

Сейчас я искала одну книжку. Старший братец все время говорит, что нас назвали в честь героев детской сказки. Ее не было в моей спальне. Значит, мама припрятала ее у себя.

Я сидела на полу. Передо мной лежала красная спортивная сумка, открытая. В ней виднелись пожелтевшие листы в прозрачных мятых файликах. Под ними находились книги и документы в твердом переплете. История болезни Дениса из детской поликлиники. Дневник Миши за второй класс — зачем мама его хранила? Свидетельство о смерти Мирослава Рязанова. О, нашла!

Среди скучных бумаг показалась цветная книжка с яркими картинками на обложке. Два человека стояли плечом к плечу. У одного в руках меч, у другого — посох. Мальчик и девочка. С двух сторон на них наступали злобные черные кляксы с щупальцами и клешнями. Над парочкой героев на всю ширину обложки растягивалось название сказки:

«Приключения Теодора и Авроры».

Заседание Совета прошло в том же огромном зале с разрисованными стенами, неудобными креслами из веток и покрытым осколками дорогой мебели полом. Было решено встретится с представителем Пляски сегодня.

Я и Александр Кузнецов покинули заседание вместе. Совет направил его со мной для защиты и для надсмотра. После призыва ангела мне доверяли не больше пойманного вора. Думаю, и до призыва мне бы назначили «няньку», а ангел стал удобным поводом.

Мы шли вдоль дороги в едином потоке прохожих. Я чувствовал их взгляды на себе. Они кололи в плечи и в грудь, но тут же соскакивали. Александр шагал молча, нога в ногу со мной. Когда я замедлялся, замедлялся и он. Когда я ускорялся, он равнялся. Перепады скорости не сказывались на нем. Пухлый мужчина в серой жилетке и черной майке дышал ровно и спокойно.