Это даже побегом не назовешь.

Скрыться навсегда я не могла — я прекрасно это понимала. Все что я хотела — сбежать из этого чертового дома и какое-то время побыть в одиночестве. В гостинице. У подруги. Хоть на автобусной остановке. Лишь бы хоть на пять минут увидеть что-то кроме этих стен.

Это страшное ощущение. Его не объяснишь. Просто в один момент я поняла, что больше не могу. Если не уйду, я сдохну.

Просто вдохнуть свободы. Подышать полной грудью.

Накануне Ян снова орал, как бешеный.

Угомонился в пять утра. И в семь я вышла из комнаты, дошла до выхода в сад… Где меня и перехватил Герман.

— Плохая идея, Вера, — предупреждает он.

А я рыдаю от отчаяния, понимая, что мне не сбежать. Еще четыре долбанных месяца Ян будет держать меня здесь.

— Я просто хочу развеяться…

— Ян запретил выходить из дома.

Это мое наказание. Иначе я не могу это объяснить. Даже в сад под охраной не выйдешь. Он просто не хочет видеть меня, знать, что я хожу по его дому.

— Вернитесь в комнату.

— Я не пойду!

— Скоро все закончится, Вера. Вернитесь.

Но я кидаюсь к двери и даже успеваю пробежать пару метров, пока Герман не подхватывает меня на руки. Относит в комнату, пока я брыкаюсь, и запирает без лишних слов. Он докладывал Яну, я знаю. Только Ян никогда об этом не говорил. Но и больше не приходил ночью.

Непоправимое случилось позже.

За два месяца до развода.

— Вера!

Оглушительный стук в дверь поднимает меня с кровати. Дверь заперта — как всегда. Ему не составит труда ее выбить, просто мне так спокойнее.

На часах — за полночь. Темень. Тишина. Даже овчарки во дворе притихли. А Ян, судя по голосу, снова пьян…

— Что б ты сдох, — шепчу я, быстро запахивая халат.

Черный, шелковый — я очень его любила. Он остался в доме Яна, как и все, что ему принадлежит.

— Вера! — орет он, как раненый медведь. — Открой!

Я жду, может, Герман вмешается? Но нет.

— Чего ты хочешь?

— Открой, сучка!

Всего два месяца осталось, думаю я, всего два, и мы разведемся. Потерпи… Открываю до того, как он позовет охрану. Та все равно вышибет дверь.

— Вера, твою мать…

Ян вламывается в комнату, пьяный, в разорванной рубашке, в руке — бутылка любимого виски. Я отступаю.

Глотает из горла.

Пришел устроить скандал. Ян меня ненавидит, я ощущаю это каждую минуту. Каждую ночь мне кажется, что рано или поздно он сорвется: придет ко мне и изобьет, выплеснув яд, копившийся с брачной ночи. Сегодня?

У него мутные глаза, он дышит тяжело, на разрыв, словно хищник перед нападением. Облизывает влажные губы, какого черта он напился? Для меня это плохие новости — алкоголь сносит барьеры. И без причины он бы пить не стал. Значит, плохие новости вдвойне.

— Ты сука, — произносит он.

И в это чудовище я когда-то влюбилась.

В тот след на лопатке.

— Что случилось, Ян? — выдыхаю я.

А сама стою, как запуганная жена алкоголика, от которого все, что угодно можно ожидать. Наготове. Выставив руки чуть вперед. Как выяснилось, неважно, сколько у вашего мужа денег, если вы так на него реагируете. Богатый даже страшнее. У него есть возможности скрыть любое преступление.

— Я тебя ненавижу! — вдруг орет он так, что вздрагиваю. — Нужно было размазать тебя по асфальту, когда ты попала под колеса!

— Просто скажи, что случилось…

Он меня оскорбляет, а я боюсь ответить тем же.

Я знаю, что Ян может сделать так, что я просто исчезну. Я боюсь этого сукиного сына. Просто хочу через два месяца уйти.

— Я проиграл! — вдруг орет он, делает глоток из горлышка и швыряет бутылку в стену.

Она летит в зеркало над кроватью, на мою постель оглушительно сыплются осколки, и я вскрикиваю. На шум никто не придет. Это его дом, он может делать что хочет.

— Перестань… — я вытягиваю перед собой дрожащую руку.

Жалкая преграда для тренированного мужика. Ян хватает за запястье и подтаскивает к себе.

Глаза безумно блестят, от губ пахнет виски. Я держу ладони перед лицом, чтобы он меня не ударил.

— Не закрывайся. Ты меня боишься?

Да, я боюсь, как он звереет. Ян еще меня не бил, но я жду этого. Смотрю в эти бешеные глаза, и жду. За десять месяцев я утратила любые чувства, кроме страха. Горский меня раскатал.

Он не может добраться до врага. Я — его единственный враг, которого он нашел и держит здесь. Любимый враг, которым он был одержим. Это страшно, когда такой мужчина, как он, любит и ненавидит тебя одновременно. Рано или поздно случится беда.