Книги были отлично иллюстрированы, в духе детских энциклопедий 90-х годов, на хорошей бумаге с великолепными рисунками, взятыми из его коллекции изображений самолётов и танков.

– Товарищ Ахмеров, тут у некоторых товарищей возник вопрос, почему в вашей коллекции так много изображений зарубежной техники? – Товарищ председатель СНК тоже перестал быть безмолвным. – Вам нравятся рисунки зарубежной техники?

– Товарищ председатель Совета Народных комиссаров, дело в том, что основной источник этих изображений – интернет. А его в советское время не было. В него собираются картинки со всего мира, а мир рисует про своё.

– Вячеслав Михайлович, ты ему дело не шей, а то знаю я вас «Сегодня он танцует джаз, а завтра Родину продаст». Не продаст Ахмеров Родину, даже если ему будут шить дело.

– Спасибо, товарищ Сталин.

– Не за что, товарищ Ахмеров. Это ведь не мы их нашли, Вячеслав Михайлович, это ведь они сами приехали сюда, чтобы нам помочь. Могли сидеть себе дома, древние пенсионеры. Нет, они молодцы, собрались, прилетели, а мы в чём-то сомневаемся.

– Так что, желаю вам успеха, товарищ Ахмеров.

– Желаю успеха, - лёгким эхом добавил своё Молотов.

Глава 17. Как всё происходило.

– Ну, давай, рассказывай, как всё это происходило, - Владимиру Ивановичу не терпелось узнать, как прошёл решающий день переговоров с немецкой делегацией, - потом отдохнёшь.

– Подождёшь немного, я хотя бы переоденусь, а то я весь мокрый и мне кажется, что от меня псиной воняет.

– Ни чем от тебя не воняет, кроме хорошего парфюма. Это, видимо, Татьяна Михайловна о тебе позаботилась.

– Да, конечно. Это её подарки на день рождения. Я столько раз был ей за это благодарен, столько было случаев убедиться. Но в этот раз было, как-то сложнее. Ответственность, что ли?
– гвардии подполковник начал свой рассказ.

Комнатка Ахмерова в кремле слышала много интересных и странных рассказов, но этот трудно с чем-нибудь сравнивать.

С утра за Ахмеровым зашёл лейтенант госбезопасности Иванов, вернувшийся с горячей точки, но приказ о присвоении гвардейского звания пока на него не был оформлен. Вместе они поехали в сторону здания Наркомата иностранных дел на улице Кузнецкий Мост, 21/5. Въехав во двор «эмка» института остановилась не далеко от памятника Воровскому. В дверях гвардии подполковника уже ждали. В сопровождении сотрудника наркомата он прошёл маршрутом, который никогда бы не повторил, потому что запомнить лабиринты коридоров и комнат, по которым пришлось пройти, не было никакой возможности. Ахмерову вспомнились кошмары «невысокой интенсивности», как он называл сны, в которых не мог найти выход, казалось из знакомых мест. А тут и место незнакомое и люди все чужие. Кошмар.

Наконец, они пришли в какую-то подсобную комнату, где ещё раз осмотрели подполковника с ног до головы и сказали посидеть в кресле.

Видимо внешность Ахмерова устроила организаторов этого действа, потому что ещё десять минут к нему никто не подходил. Затем открылась дверь, заглянул сотрудник и голосом не терпящим возражений «попросил» следовать за ним. В ходе движения по широкому коридору образовалась группа человек двенадцать, впереди шёл какой-то сотрудник НКИД, за ним – Молотов, дальше, видимо, по чинам, остальные сотрудники и переводчики. Последним шёл Ахмеров.

Через широкую дверь с тяжёлыми створками, уже предварительно открытую, они вошли в просторную, светлую, после полумрака коридоров, комнату и прошли вдоль широкого стола, с одной стороны которого были расставлены стулья, ровно столько, сколько было людей в вошедшей группе.

С другой стороны стола, одновременно с группой Молотова, в помещение вошла группа Риббентропа. В ней было ровно столько же народа, как и в группе Молотова. И точно так же, последним вошёл военный в чине полковника, с крестом на груди. Ахмеров подумал, что это военный атташе в Москве, полковник Кребс.

«Мир накануне острейшего кризиса, а они «танцы с бубнами» вокруг стола устраивают», с раздражением подумал подполковник.

Но самое интересное началось после того как делегации сели за стол, каждый на своё место. В это время, видимо, не было привычки перед каждым участником ставить табличку с его именем. Поэтому, главы делегаций представили свои составы и указали их должности. Когда Молотов назвал Ахмерова футурологом, немцы, в начале, не прореагировали. Потом Риббентроп переглянулся с кем-то из своих, типа «ты тоже это слыхал?», и начал рассматривать Ахмерова внимательней. Тем более Фарид Алимжанович был единственный из русской делегации в военной (тем более – гвардейской) форме, да ещё и с боевой наградой. Сам по себе китель с погонами был большой редкостью, а тут ещё и старик, да ещё и с медалью. Ещё и футуролог.

«Вот, - подумал Ахмеров, - охота началась. Интересно, кто попадётся?».

Но зигзаги судьбы только начинались. Когда Риббентроп объявил членов своей делегации, Ахмеров даже ушам своим не поверил. То, что военный оказался действительно полковник Кребс, это ещё ладно бы, но когда была названа фамилия сидящего напротив Фарида Алимжановича субъекта, удивление переполнило сознание подполковника и это видимо отразилось на его лице. Напротив Ахмерова сидел сам Макс Отто фон Штирлиц, скромный дипломат, тщательно делающий вид, что не понимает по-русски. Видимо, Ахмеров так явно удивлялся, что визави смотрел на него с выражением: «товарищ, с вами всё в порядке?».