– Коба, а может, ты выступишь? Да и Совет Обороны и Ставку можно было бы уже учреждать. Для концентрации власти.

– Рано, товарищ Молотов. Пока рано.

Глава 20. Всё идёт по плану.

Вот уже неделю славные немецкие солдаты громят наглых «сарматов», как называли себя по имени давно забытых легендарных предков эти наглые поляки. Они ещё смели грозить Германии, тем что через неделю будут праздновать у Бранденбургских ворот в Берлине. Неделя прошла, господа «пшеки». А наши танки уже почти под стенами Варшавы. Гитлер был в хорошем настроении. Поляки, как положено, отступают, огрызаясь слабыми контратаками. Небо очищено от самолётов с «шашечками». Наша артиллерия громит огневые точки противника, которые оказались не такими уж и долговременными. Туда, куда не дотягивается артиллерия, летят наши «штуки» и очень точно сбрасывает на головы ошеломлённых поляков тяжёлые бомбы. Дорога расчищена, танки несутся, сметая остатки сопротивления.

Но самое приятное, эти «лимонники» и «лягушатники» сидят себе за своими оборонительными сооружениями и засыпают приграничные немецкие города листовками, обеспечивая горожан запасом туалетной бумаги. «Объявили войну Германии на третий день! – злорадствуя думал, почти вслух, фюрер великого Третьего Райха, - объявили – воюйте. Нет, сидят тихо, как мышь под веником».

Эти радостные мысли слегка омрачались знанием, что всё это совпадает с рассказом оберштурмбаннфюрера Штирлица. Именно так ему излагал будущее этот русский футуролог, Ахмерофф. Если всё это совпадает так точно, значит и остальное может совпасть. Вот это было неприятно. Как человек обладающий развитым воображением (художник, всё-таки), Гитлер легко представил себе развалины райхсканцелярии (новое здание в которое только что переехало всё руководство), обгоревший райхстаг и красное знамя над ним. Вот только своё обгоревшее тело не хотелось представлять. Он шевельнул головой, отгоняя мрачные видения.

В это время, как будто подглядывал в щель огромной двери, вошёл генерал-полковник Кейтель, принёсший очередную суточную сводку о ходе военных действий в Польше.

– Мой фюрер, у меня опять хорошие новости. Мы взяли очередной населённый пункт. Поляки, практически, не сражались. Они оставили его как только наш разведывательный батальон подошёл к окраине этого местечка, как они называют свои мелкие городки.

– Кейтель, вы ведь были капитаном в 1919 году, - утвердительно проговорил Гитлер. – Значит, вы должны знать, что такое линия Керзона.

– Да, мой фюрер.

– Не перебивайте, господин генерал-полковник. Так вот, подготовьте распоряжение по Оберкомандо вермахт, чтобы войска подошедшие к линии Керзона не персекали её, если этого не требует тактическая обстановка по непрерывному преследованию противника. И даже в случае непрерывного преследования, по завершению его, войска должны вернуться на линию Керзона и занять на ней оборонительные позиции, обозначив своё местоположение, как границу продвижения германских войск.

– Но, мой фюрер, мы оставим не атакованными больше пятидесяти процентов территории врага.

– Кейтель, к тому времени, когда мы подойдём к линии Керзона, никакой Польши уже не будет. Никакого врага не будет. Будут дезорганизованные толпы бывших солдат, без руководства сверху, командования на среднем уровне и дисциплины среди рядового состава. А линию Керзона мы не будем переходить потому, что мы согласились с русскими уважать их зоны влияния. Числа двадцатого к этой линии подойдут русские войска, вот пусть они разбираются с этой одичавшей ордой. Пусть они их разоружают, кормят, размещают, охраняют, в конце концов. Наше дело разгромить войска, занять территорию до линии Керзона и навести там порядок, новый порядок.

– Будет исполнено, мой фюрер. – Щёлкнул каблуками и поднял руку в партийном приветствии генерал-полковник Кейтель.

– И, пожалуйста, Кейтель, проследите за исполнением сами. Не будем дразнить гусей без нужды.

Генерал-полковник всё понял. И, вообще, он был очень понятливый человек даже в реальности 2016. Когда начались работы по планированию нападения на СССР, он благоразумно присоединился к мнению Риббентропа и пытался возражать сторонникам нападения. Он говорил, что масштабы Советского Союза потрясают любое воображение, и что воевать с такой огромной страной со столь неразвитым дорожным хозяйством, бесперспективно. Кейтель правильно считал, что война это прежде всего география и логистика. Но когда восторжествовало мнение сторонников нападения, Кейтель стал одним из самых ярых исполнителей плана «Барбаросса». За его подписью идут приказы по расстрелу комиссаров и евреев попавших в плен. Так, что не зря его повесили, хотя он и капитулировал. Так и теперь, Кейтель понял, что Гитлер всерьёз принял информацию, полученную от Штирлица и этого сумасшедшего Шмидта, про будущее. Значит с Россией надо будет решать вопрос как-то по-другому.

Глава 21. Москва никогда не спит.

20 сентября 1939 года, 23 часа 15 минут. Кабинет товарища Сталина. Доклад полковника Антонова о событиях почти прошедших суток.

– Так вы говорите, товарищ полковник, немцы расположились, примерно по линии Керзона и начали там окапываться, строить блиндажи, устраивать блок-посты на дорогах и дальше не идут?

– Так точно, товарищ Сталин. Кое-где они немного не дошли до линии, кое-где слегка перешли её, в пределах 500-1000 метров туда-сюда, в зависимость от того, где удобнее располагать оборонительные позиции.

– Грамотные ребята. А поляки? Что они?

– Они бегут из зоны, которая переходит под наш контроль в зону немецкой администрации. Те пропускают, если только не евреи. Евреи сами не идут к немцам. Наши предупреждения сработали.

– Да, западные украинцы и белорусы испугали поляков. С приходом Красной Армии едва удалось сдержать народ. Хотя некоторые эксцессы, всё-таки, произошли. Кроме справедливого народного гнева на эксплуататоров, поднялась ещё одна волна просто грабителей и мародёров. Хорошо, хоть, Жуков не растерялся – жёстко пресёк все проявления и разогнал организующиеся, было, банды «народных мстителей». Как с немцами воевать их нету, а как поляков грабить – тут как тут. Хорошо, товарищ Антонов, все текущие изменения ситуации докладывайте по телефону в любое время суток, а личный доклад за сутки, как всегда, в это время. До свидания, товарищ полковник.