Вася хихикнул, но тут же успокоился. Изобразил серьёзность.

— Ты просто мало любопытствовал, — ответил он. — А местные не спешили ничего объяснять. И понять их можно, при таком уровне секретности невольно станешь параноиком… дело в том, что этот комплекс — всего лишь верхушка айсберга. Двадцать пять лет огромная часть ресурсов самой богатой страны в мире тратилась на этот проект. А если не брать перерыв в девяностых — то и все шестьдесят лет. Закрытые НИИ. Внешние проекты, участники которых понятия не имеют, для чего существует организация. И самое сложное: создание полной иллюзии, что мы как страна отсталые и вообще ни на что не годимся.

Я почесал подбородок. Потом кивнул.

— Допустим.

— Сложность в том, что для успешной реализации проекта одного меня с интегрированным квантовым вычислителем недостаточно. Четырёхмерное зрение — это только начало. Для самого перелёта нужна капсула с радиационным щитом и возможностью стартовать с другой планеты, пополнив запасы горючего на месте. Нужны продвинутые биотехнологии с наноботами, без которых невозможно создать искусственный иммунитет. Которым, кстати, тоже буду управлять я. Без искусственного иммунитета в чужой биосфере, даже имеющую общие корни с земной жизнью, адаптироваться крайне сложно. И очень рискованно. А у нас мало времени. Плюс ксенолингвистика и нейрокибернетика, работа с биологической памятью. Иначе тебе бы пришлось годами изучать языки людей, живущих на других планетах. Не говоря о языках нелюдей. Теперь осознаешь масштабы?

Я промолчал. Сказанное Васей действительно впечатляло.

— Так что наш объект — это концентрация целого кластера критических технологий, — продолжал он. — Убери любую из них — и твой будущий перелёт станет невозможен.

— Ты так говоришь, как будто я уже всё решил, — ответил я.

— А разве нет? — Вася поднял бровь. — Слушай, я не могу сказать, что досконально тебя изучил. Но ты не тот человек, который упустит такую возможность.

Я вздохнул. Посмотрел на берег моря. На секунду мне очень сильно захотелось оказаться где-то там. Чтобы воздух пах жаркой морской влагой. Чтобы прохладный коктейль в руке. И чтобы красивая девушка рядом тоже. Попроще, чтобы мозги не напрягать и просто быть самим собой… когда у меня был отпуск? Сейчас даже и не вспомню. Время такое, не до отпусков… да и выезд за границу не светит: секретность.

— Расскажи, как нас выбирали. Почему именно меня? — попросил я.

Вася снова улыбнулся.

— Понимаю. Знаешь, это был первый вопрос, который я задал едва осознав себя. Почему я первый? По-настоящему честного ответа на него не существует. Но, если хочешь, могу рассказать, как был построен отбор в программу.

— Расскажи.

— Во-первых, нужны были люди с развитым чувством социальной ответственности, склонные к риску. То есть военные в приоритете, — начал Вася. — Во-вторых, у этих людей должен был быть очень высокий уровень интеллектуального развития. Ну и в-третьих — обязательно отличная физическая форма и привычка к здоровому образу жизни. Иначе повышенную гравитацию не потянуть. Это базовые функциональные требования.

— Насчёт этого я уже в курсе, — заметил я.

— Ну да, — согласился Вася, пожав плечами. — А ещё ты знаешь, что кандидаты должны были быть одинокими. Не иметь живых родственников, сожителей и даже слишком близких друзей. В общем, нам пришлось расширить зону поиска на спецслужбы, МЧС и даже на научные круги.

— Ясно, — кивнул я.

— Но самое интересное — это финальный отбор, — продолжал мой собеседник. — Для того, чтобы проявились эффекты пространственных переходов, вы должны были получить реальную возможность полететь. Иначе это не сработало бы. Так мы тестировали способность сохранять критическое мышление и принимать правильные решения в нестандартных ситуациях… нет, это неверное выражение. Правильно будет — в ненормальных ситуациях. В таких, с которыми люди ещё не сталкивались. Поэтому кадровая команда во главе со Светланой Юрьевной решила пойти на риск… Ты хочешь что-то спросить?

Вопрос у меня действительно был. Но я колебался: не слишком ли рано я готов открыться перед ним? Я никак не мог заставить себя воспринимать его как полноценного человека, хотя он очень умело сокращает дистанцию. Делится информацией, завоёвывает доверие. И как раз это настораживает.

— Хочу, — всё-таки решился я. — После того, как я рассказал про сон и центрифугу, со мной больше никто предметно не разговаривал. Не спрашивал, что ещё я видел или что происходило со мной.

— О, это легко! — Вася махнул рукой. — Эти явления носят корректирующий характер. Ткань реальности как-бы восстанавливается после возмущений, связанных с транспространственными манипуляциями. Мы прекрасно понимаем, что лучше этому процессу восстановления не мешать. Видишь ли, наша реальность — своего рода машина по производству информации. А то, что происходит в связи с перемещениями очень напоминает то, что программисты называют «дебагом». Тебе знаком этот термин?

— Знаком, — кивнул я. — Исправление ошибок. Что ж, ты прав. Это имеет смысл.

— Мы знаем далеко не всё. Но понимаем, что некоторые вещи лучше не трогать, чтобы всё нормально работало, — улыбнулся Вася.

И это было совершенно по-человечески.

Я улыбнулся в ответ.

— То есть, как ты теперь понимаешь, здесь, на объекте, перед вами стояли три барьера, — продолжал он. — Первый — это проверка толерантности к повышенной гравитации. Определяется только экспериментально, на центрифуге. Второй — это то, что мы только что обсудили. Тест на контакт с ненормальными обстоятельствами. И третий — это совместимость со мной.

Вася изобразил смущение.

— Некоторые люди не готовы никого пускать в свою голову даже тогда, когда испытывают реальные проблемы, — сказал он. — И это может быть серьёзным препятствием.

Я вздохнул. Да уж…

— Что было бы, если бы кто-то из нас не прошёл один из барьеров? — спросил я. — Ведь планет пять!

— Отправили бы тех, кто прошёл, — ответил Вася. — Потом набрали бы второй отряд. Ну, попытались бы набрать. Если всё обошлось бы без последствий с первыми запусками.