— Мне пора на работу. — Когда его глаза открылись, Паркер увидела Гаса, которого встретила неделю назад. — Тебе от меня что-нибудь нужно?

— Нужно от тебя?

— Вчера у тебя был ко мне миллион вопросов.

Она легко рассмеялась.

— И, по сути, от тебя не было никакой помощи. Если у меня возникнут вопросы, я напишу Броку.

— Хорошо. — Гас поправил бейсболку и повернулся.

— Гас?

Он остановился у двери.

— Да?

Она закусила губу, раздумывая над вопросом, который не выходил у нее из головы.

— Паркер?

— Э-э… просто… почему ты сказал, что Сабрине следует меня уволить, когда я спросила, уволит ли она меня?

На несколько секунд он сосредоточился на полу между ними, а затем поднял на нее взгляд.

— Если бы сейчас она любила меня так, как любила раньше, она бы уволила тебя за то, что ты прикоснулась к тому, что принадлежит ей.

На это у Паркер не нашлось, что сказать. Гас говорил правду. Единственный вопрос, оставшийся без ответа: насколько Сабрина любила своего мужа?

*

У Брока была гламурная работа помощника, которая, вероятно, включала обеды в роскошных ресторанах, где требовались шикарные галстуки и пиджаки. Паркер не назвала бы свою новую работу гламурной, но она ей все равно нравилась. Хотя задания были случайными и непредсказуемыми, скучать ей не приходилось.

К концу дня она испекла банановый хлеб, отвезла одну буханку родителям Гаса, задержалась у них поболтать более, чем на час, — они оказались очень приятными людьми — зарезервировала шатер для вечеринки в честь четвертого июля у Уэстманов, заказала кейтеринг и местную группу, и изучила несколько новых маникюрных салонов из-за недавнего инцидента с бородавками на подошве Сабрины в салоне, что она обычно посещала.

Гас покачал головой при виде ее, шагающей с Рэгсом по асфальтированной дороге вскоре после шести вечера. По траве носились белки в поисках убежища на ближайших деревьях, а вокруг ее головы пищали комары. На краткий миг она подумала о Калебе и их жизни, которую себе представляла. В этот краткий миг Гас превратился в Калеба, сидя в кресле на крыльце, широко расставив ноги и сжимая в руке бутылку пива, стоящую у него на колене. Паркер играла роль жены, которую муж приветствовал полной обожания улыбкой.

Она чуть ослабила хватку, и Рэгс помчался, волоча за собой поводок, к крыльцу, к Гасу… к Калебу. Они поздоровались, как все хорошие собаки и их хозяева.

— Паркер, — наполнил густой вечерний воздух голос Гаса… не Калеба.

Она моргнула, вновь сосредоточившись на стоящей перед ней реальной картине. Гас не был ее мужем. Рэгс не был ее собакой. Это была не ее жизнь. У двадцатишестилетней Паркер Круз не было жизни.

— Ты слышала мои слова о том, что его не нужно выгуливать? — Он хорошенько почесал Рэгса за ушами.

— Да. — Паркер плюхнулась на соседнее с Гасом кресло. — Но собакам нравятся новые запахи и смена пейзажа. Это полезно для их чувств и утомляет не только физически, но и морально.

— И Сабрина платит тебе за то, чтобы ты его выгуливала.

Она усмехнулась, глядя на дом своего детства, располагавшийся на противоположной стороне дороги через один участок.

— И это тоже. Но еще он мне нравится.

Рэгс рухнул у ее ног.

— У моих ног он не лежит. Знает, что он — собака Сабрины. Ее брат подарил ей его еще щенком — подарок на тридцатилетие, потому что у них никогда не было домашних животных.

— Но ты ему нравишься.

Гас сделал глоток пива и ухмыльнулся.

— Да. Я позволяю ему спать со мной, когда она уезжает… а это многого стоит. Ее бесит, когда по возвращении, она находит шерсть на своей половине кровати.

— Я знаю. Она уже велела мне дважды постирать простыни в то утро, когда она вылетит домой.

Гас усмехнулся.

— Еще бы она не велела. — Он протянул Паркер свое пиво.

Она уставилась на бутылку.

— Мы уже обменялись микробами.

— Заткнись. — Она схватила бутылку и сделала большой глоток, затем еще один, и еще.

— Господи, женщина! Я сказал, что мы обменялись микробами. — Он схватил пустую бутылку и поболтал ею взад-вперед. — Но твой последний глоток пустил обратный поток. Сто процентный обмен телесными жидкостями.

Паркер хихикнула и подавила отрыжку.

— Обратный поток? — Она пожала плечами. — Я не заметила. Большинство телесных жидкостей, которые я проглотила, не имели вкуса пива.

Она накрыла рот ладонью.