— Никогда не была в Ки-Уэсте, но слышала, что он невероятный.

И это правда. Не могу вспомнить, когда в последний раз была во Флориде. Но мой отец много раз обещал взять меня с собой, когда я стану достаточно взрослой, чтобы справляться с его развратом. Моя мать увезла меня из штата до того, как у него появилась возможность, и их горький развод навсегда запечатлелся в моей памяти.

— Это волшебное место, а также то, куда я люблю приезжать, чтобы отдохнуть от повседневной рутины. Вот почему я попросил одного из известных художников нарисовать для меня именно это полотно. Подумал, что это идеальное место для создания чего-то невероятно красивого. Оно служит напоминанием о том, что в жизни есть нечто большее, чем просто работа.

— Думаю, иногда мы все забываем, насколько это важно.

— Совершенно верно.

— Вы владелец «Хранилища».

— Я, — сказал он, подходя ближе. — Франсуа Тибодо. Вы пробуждаете во мне любопытство. Кто вы?

— Не важная персона, за исключением того, что меня здесь быть не должно.

— Каждый человек важен, особенно такая красивая женщина, как вы.

Всё быстро идёт не так.

Я была поражена тем, как сильно на меня подействовал его голос, глубокий страстный тембр, совершенно не похожий на тот, который я помнила. Конечно, он обращался со мной как с ребёнком, даже когда я была подростком, и, вероятно, специально говорил другим голосом. Хотя нервозность оставалась, я была возбуждена больше, чем хотела признать, мои соски полностью возбудились.

Я провела языком по нижней губе, когда он придвинулся ближе, стараясь не вдыхать его пьянящий аромат. Я осмелилась опустить глаза, позволив себе бросить один-единственный взгляд в его сторону. Он был красивым мужчиной во всех смыслах этого слова. Я ненавидела то, что моё тело продолжало покалывать, отказываясь подавлять желание. Даже попытки напомнить себе, что этот мужчина был воплощением большого, тёмного и злого, не помогали, каждое нервное окончание горело огнём.

Я намеренно перевела взгляд на другой конец картины, недоумевая, почему он вдруг замолчал. Или почему он последовал за мной сюда.

Может быть, потому, что ты вторглась на чужую территорию.

Я закрыла глаза, пытаясь придумать, что бы такое умное сказать, и как ускользнуть, пока он не разглядел моё лицо вблизи.

— Мне жаль. Как я уже сказала, мне не следовало сюда приходить. Прошу прощения. А теперь, если позволите, мне нужно найти своих подруг. Это волшебное место, а картина — самая потрясающая из всех, что я когда-либо видела.

Каждое слово было правдой, но я не собиралась задерживаться здесь, чтобы услышать его ответ, и быстро отошла, не глядя в глаза.

Затем он схватил меня за запястье и дёрнул назад, резким рывком прижав к своей груди. Я приложила к ней ладонь, ощущая кончиками пальцев учащенное сердцебиение. Не осмеливаясь поднять голову. Однако Франсуа был полон решимости заставить меня посмотреть ему в глаза. Он провёл указательным пальцем по моему подбородку, слегка поглаживая его назад-вперёд, прежде чем поднять мою голову, заставляя наши и без того разгорячённые взгляды встретиться.

— Ты никуда не уйдёшь, пока я тебе не разрешу, — сказал он с такой мрачностью в голосе, какой я никогда раньше не слышала.

И меня охватил прилив возбуждения.

ГЛАВА 6

«Единственный способ избавиться от искушения – это поддаться ему… Я могу противостоять всему, кроме искушения».

— Оскар Уайльд

Делани

Искушение воплоти.

Именно таким был Франсуа. Предаваться фантазиям в какой бы то ни было форме было бы грехом. Но, Боже мой. Желание к этому мужчине было непреодолимым.

Боже милостивый. Мужчина серьёзен, его пальцы впились в моё запястье, словно желая что-то доказать.

— Но я не твоя собственность, — прошипела я, пытаясь высвободить руку. Сколько времени пройдёт, прежде чем он поймёт, кто я такая? Мне показалось, что его пальцы сжимаются и на моём горле.

Этот властный мужчина много лет назад сказал мне, что если и есть что-то, чего он терпеть не может, так это лжецов. В тот день я поняла, насколько он опасен, и со смешанным чувством ужаса и благоговения наблюдала, как он одним движением руки сломал человеку руку за то, что тот солгал ему.

Я стояла в тени, наслаждаясь его великолепной грубостью. Но вскоре после этого и Франсуа, и мой отец отчитали меня за то, что я подслушивала.

Это навсегда поставило Франсуа в совершенно иную категорию.

Он сузил глаза так, что они превратились в узкие щелочки.

— Вот тут ты ошибаешься. Это мой клуб. Мои правила. Мои игрушки. Ты принадлежишь мне, пока я не отпущу тебя. Если решу это сделать.

— Я никому не принадлежу.

Снова попыталась отдёрнуть руку, ненавидя то, как сильно моё тело отдавалось его близости, его грубым прикосновениям и теплу, проникавшему сквозь каждую пору. Его губы были рубиново-красными, и я представила, как целую их часами напролёт, погружаясь в райское блаженство. Есть ли в жизни такая романтичность в реальной жизни? Я начала думать, что в ней нет ничего, кроме насилия и лжи. Это была суть мира, о котором я мечтала слишком долго.