Он глубоко вдохнул, выдохнул — и осторожно зашёл в дом. Почти выветрившиеся запахи выпечки и чего-то приятно-цветочного, вроде стирального порошка, золотистые в бежевых разводах обои, небрежно разбросанная детская обувь — всё здесь казалось таким обыденным, уютным, что у Эда заныло сердце.

Он сделал несколько шагов по коридору, и из глубины дома донёсся приглушённый расстоянием нервный женский голос.

— … прочь!.. я не стану… так нужно… вы…

Испуганно заплакал ребёнок.

В ответ кто-то заговорил, негромко, успокаивающе.

Женщина не поверила и повысила голос:

— Если надо, я это сделаю!

Эд прокрался ближе: благо пол не скрипел.

— Вы не должны, — послышался голос Максима. — Вы пугаете малыша, Марианна Сергеевна.

Надо же, запомнил, как зовут Градскую.

Макс, кстати, всегда внимателен к деталям и к людям. Вика — отличный психолог. Аз — единственный в своём роде специалист не то что на город, на всю область. Егор — прирождённый лидер. И только с него, Эда, никакого толка.

— Положите зажигалку, — мягко продолжал увещевать Кошкин.

— Нет! Вы хотите убить нас!

— А если вы чиркнете зажигалкой, вы не убьёте себя и ребёнка? И потом, Марианна Сергеевна, а где же девочки? Где Паша? Где ваша мама? Ваш муж? Подумайте о них. Уберите зажигалку.

Запаха бензина Эд не ощутил. Вероятно, законтроленная женщина стоит рядом с газовыми баллонами. Если сейчас сунуться в комнату, то можно напугать хозяйку дома. Надо положиться на Макса.

А он, Эд, осмотрится тут и поднимется на второй этаж. Вдруг одержимый просто отвлёк «спецов», чтоб улизнуть из дома или провести какой-нибудь жуткий ритуал?

Макс продолжал говорить с нервничающей женщиной. Ребёнок всхлипывал. Егор молчал.

Не с кем посоветоваться. Никто не отдаст распоряжение, не расскажет, что и как делать. Решайся сам, Эд. Думай сам.

Если Макс справится и уговорить хозяйку дома не делать глупостей, они с Егором пойдут обследовать дом. К тому времени надо бы уже узнать, где одержимый и что он делает. А если Макс не справится, не уговорит женщину передумать, то уже ничего не важно.

Эд медленно отошёл к прихожей. Вытащил телефон и вырубил звук. Осторожно открыл ближайшую дверь: диван, большая плазма на стене, книжный стеллаж. Окна закрыты, спрятаться тут негде. Он на всякий случай прошёлся по периметру гостиной, но ничего подозрительного не нашёл. Знаки тоже ничего не показали.

В следующей комнате — в кабинете — Эд заглянул в шкаф, в бар-холодильник, в котором вполне мог спрятаться ребёнок, открыл раскладной диван. Никого.

Затем он осмотрел большую детскую комнату, где, судя по двум кроватям, жили девочки-погодки: поверил шкафы, сунулся под кровати, отодвинул кресла. Потом заглянул в просторную кладовую. После прошёлся по столовой.

Никого.

Тогда Эд вернулся туда, где слышались голоса, доносящиеся, видимо, из кухни. Макс по-прежнему уговаривал женщину успокоиться.

Эдуард потёр гудящие виски, почувствовал, как мучительно сжался пустой желудок, тряхнул головой и пошёл к лестнице, ведущей на второй этаж.

Перед тем, как подняться, проверил телефон: новых сообщений нет. Начертил в воздухе поиск. Поудобнее перехватил короткий рабочий нож и стал подниматься по удобным пологим ступеням.

Постоянно ждать взрыва было слишком тяжко, и напряжённое ожидание уступило место ожиданию острому: вдруг вот прямо сейчас сверху кинется одержимый?

Эд продолжал подниматься, крепко держась за лакированные перила и стараясь не думать о том, что наверху стоит жутко усмехающийся Олег с чужими глазами.

Нет, хватит себя накручивать. Эд резко поднял голову — и никого не увидел.

Вот то-то же.

Он зашагал по ступеням быстрее и вскоре вышел в коридор второго этажа.

Под ноги попалось что-то мягкое, и Эд невольно опустил глаза. Плюшевый медведь.

— Ой! — выдохнула пустота коридора.

У Эда пересохло во рту, и он еле выдавил из себя:

— Кто тут?

Ближайшая к лестнице дверь приоткрылась, и оттуда высунулась девочка с испуганным личиком. Она взмахнула рукой: мол, иди сюда!

— Ты Катя? — Эд с трудом вспомнил имена младших дочерей Градских. — Или Лиза?

Девочка закивала и снова поманила его в комнату.

— Катя. Лизе плохо, — шепнула она, выскользнув в коридор.

Эд, настороженный было молчанием ребёнка, тут же успокоился и шагнул к комнате. Возможно, девочки испугались взятой под контроль матери. Или одержимый ранил одну из них.

Эд распахнул дверь — и на него гарпией кинулась прятавшаяся в комнате девочка. В руке ребёнка тускло блеснул кухонный нож. На лице застыло злое и в то же время испуганное выражение. Эд отшатнулся и рефлекторно захлопнул дверь, не дав Лизе выскочить в коридор. Дёрнул шпингалет, запирая дверь.