Эду стало холодно, и совсем не потому, что в палате понизилась температура.

— Вы на меня не сердитесь? — через силу спросил Эд. — Знаю, что идиот. Если бы я хоть подозревал…

— Я уже отсердился, — усмехнулся Макс. — Вот как увидел, что из тебя ножницы торчат — так сразу и перестал злиться. Но больше так не делай, ладно?

Эд кивнул, чувствуя, как подозрительно щиплет глаза.

— Молодец, что заметил Градского-сына, — сказала Вика. — «Демон» явно собирался перебраться в него, если Яковлева припрут к стенке. И девочек хорошо обезвредил: надёжно и без травм.

Эдуард снова кивнул, не очень-то доверяя голосу.

Вскоре коллеги попрощались и ушли.

Егор зашёл ближе к вечеру.

Привычно хмурый старший подошёл к постели Эда и сказал:

— Мы с Иванычем решили, что ты сам себя достаточно наказал. Ну и «демон» тоже. Тебе восстанавливаться после операции до весны. На будущее: если кто-то делает или предлагает что-то странное, сразу говори мне. Понял? Если я странно себя веду, тогда иди к Иванычу. Ты теперь не один, так что учись доверять.

Виталя

22 декабря

— Аз, спустись на первый этаж, — велел старший, — там у женщины фамилиар пропал.

Спец по редким существам воспрял духом: пропажа фамилиара — это, весьма вероятно, что-то интересное.

— Проверь заявление, — продолжал Егор. — Если всё в порядке, бери Макса и Вику и езжайте.

— Уже бегу, — изнывающий от скуки Аз и правда тут же поспешил на первый этаж.

Егора вместе с другими старшими вызвали на срочное совещание. Эд отлёживался после операции: врачи запретили ему выходить на оперативную работу по крайней мере до февраля. Эд хотел хотя бы в архиве посидеть или с диспетчерами, но Иваныч отправил его в принудительный отпуск до Нового года. Видимо, в наказание за самодеятельность.

Так что их «пятёрка» фактически превратилась в «тройку». Что, конечно, никак не помешает проверить заявление.

Заявительница оказалась строгой, хорошо одетой дамой со следами длительного соприсутствия существа.

Дежурный кивнул Азу, провёл спеца по редким существам и даму в тесную комнатушку со столом и тремя стульями и вернулся на пост.

— Меня зовут Азамат Ким, — представился Аз. — Чем могу помочь?

— Титова Инна Ивановна, — кивнула женщина. — Вот, я принесла заявление. У меня пропал Виталик, фамилиар. Разрешение есть, вот оно.

Она положила на стол лист формата А4 с заявлением, оформленным, на первый взгляд, по всем правилам, и документ, удостоверяющий право на владение фамилиаром типа «опекун».

— Расскажите, как давно у вас это существо и когда вы видели его в последний раз?

Для человека, потерявшего фамилиара, гражданка Титова, с точки зрения Азамата, выглядела слишком уж спокойной.

— Виталик у меня уже лет пятнадцать, — начала объяснять заявительница: голос её звучал размеренно и чётко. — Достался от матери: она сказала, что передать его можно только дочке. Выглядит как светящийся шар с глазами и на лапках. Размер меняет: примерно от теннисного мячика до чайника. Последний раз видела его в пятницу. Вчера весь день работала над докладом, не до Виталика было. А сегодня утром поняла, что его нет и что вчера он мне на глаза не попадался ни разу. Так что я пришла к вам.

Аз ушам своим не верил: Титова целый день провела дома и не заметила, что рядом нет фамилиара, который провёл с ней полтора десятка лет?

Может, она сама его извела? Непонятно, правда, зачем, но заявительница явно не выглядит страдающей, а о существе говорит с заметным пренебрежением.

Надо проверить, нет ли у неё дома следов уничтожения или какого-нибудь сомнительного ритуала.

— Это вы правильно сделали, Инна Ивановна! — Аз постарался выглядеть доброжелательным и бодрым, чтоб не спугнуть подозрительную гражданку. — Сейчас позову коллег, ваше заявление мы примем, но надо будет задать вам несколько вопросов и съездить к вам домой.

Интересно, станет ли она возражать против визита «спецов»?

— Конечно, — совершенно спокойно кивнула Титова.

Аз позвонил Вике и попросил их с Максом спуститься в дежурку. Потом внимательно прочитал заявление, узнал, что разрешение на фамилиара продлено в августе, что его владелице сорок два года и что она живёт на улице Гагарина. В остальном ничего нового в заявлении не содержалось.

— Раньше ваш фамилиар не пропадал?

— Нет, никогда.

— Вы в последние дни не чувствовали ничего необычного?