Створку тут же тряхнуло, из комнаты послышалось рычание.

— Простите, — выдохнул тонкий голосок позади Эда, и в тот же миг что-то мучительно острое, длинное вонзилось в правый бок.

Он задохнулся от боли, выронил нож и попытался отстраниться.

Длинное острое потянули наружу — и у Эда потемнело в глазах. Из последних сил он не глядя отмахнулся, не давая вытащить лезвие, и дёрнулся в сторону, прочь от того, кто тянет. Повернулся, опираясь на стену. Прижал руку к вонзённым куда-то в область печени ножницам.

Девочка посреди коридора смотрела на него печально и немного виновато.

Надо заставить непослушное тело кинуться к ней. Толкнуть её с лестницы, тогда она не сможет его добить. Не доберётся до Аза и Вики, до Егора и Макса, до похищенных детей.

Тёплое, липкое толчками текло по пальцам, зажимающим рану.

Но он не мог заставить себя пошевелиться. Не мог сбросить с высоты лестничного пролёта ребёнка. Просто не мог.

— Простите, — повторила Катя, делая шаг в его сторону.

Эд качнулся всем весом навстречу и повалился на девочку. Она испуганно пискнула, безуспешно пытаясь высвободиться. Но нет. Ей не выбраться из-под него самой. Не выпустить обезумевшую сестру, не спуститься к Б-пять.

— Как глупо, — раздалось с другого конца коридора.

Не отключаться. Не терять сознание. Смотреть на ворсинки ковра перед лицом. Не отключаться.

Послышались приглушённые ковровой дорожкой шаги.

— Что, вот так нелепо истечёшь тут кровью, стажёр? — голос Яковлева звучал странно, но узнаваемо. — Ранение в печень — сам понимаешь.

Эд молчал. Чувствовал, как слабо дёргается зажатая им девочка. Как неумолимо холодеют ноги и немеют пальцы рук.

— Эй, стажёр, а я ведь могу тебе помочь. Знаю, ты слишком принципиальный, чтоб спасать свою жизнь подселением. Но!

В поле зрения появились тёмные зимние ботинки. Одержимый опустился на корточки и развернул голову Эда, заставляя посмотреть на себя.

— Олег ещё там, во мне, — сказал «Яковлев», оскалившись. — Пока ещё я могу его отпустить. И хаос в городе могу остановить. Жизнь Олега и десятков, сотен потенциальных жертв — разве это не стоит подселения? Просто скажи «да».

Чёрные точки перед глазами разрастались в чёрные полосы и пятна.

«Демоны» никогда не говорят правду.

Он не настолько идиот.

Эд хотел усмехнуться, но губы уже онемели. Он выдохнул:

— Нет…

И чёрные пятна стремительно раздулись, скрыв и коридор, и искажённое лицо, ещё недавно принадлежавшее Олегу.

…Больничный потолок высокий, белый, исчерченный знаками.

Лампы светят прямо в глаза.

Его куда-то везут.

Кто-то что-то говорит, но слов не разобрать.

Надо попросить, чтоб родителям не звонили.

Он пытается заговорить, но чернота снова заливает всё вокруг.

Расплата. Эпилог

12 декабря

Первым, кого увидел Эд в палате, оказался Азамат. Спец по редким существам строчил сообщения в телефоне, читал ответы и улыбался.

Эд несколько секунд всматривался в коллегу, не решаясь подать голос или хотя бы вздохнуть.

Если Аз здесь и улыбается, значит, всё хорошо?

Это казалось невозможным, но вот он, Аз — настоящий и весёлый…

Эд не выдержал и шумно выдохнул.

— Очнулся! — Аз спрятал телефон, подсел ближе, став серьёзным. — Как себя чувствуешь?

Во рту пересохло, и говорить удавалось с трудом, но Эд не мог не спросить:

— Как дети?

Лицо Азамата озарила улыбка:

— Бато и Дина в порядке! Напугались, конечно, не без того. Но навредить им никто не навредил. Их в гараже Градский-отец караулил. Ух, силён! В смысле ему, вроде как, «демон» внушил, что он должен увезти детей на старую дачу, но он сопротивлялся как мог, поскольку даже под иллюзией понимал, что это не его дети. Хорош мужик! Правда, врезал он мне ого-го как, — Аз потёр скулу, на которой уже выцвел синяк. — Думал, ещё и стоматолога придётся озолотить! Но Вика его в итоге убедила, что мы не причиним вреда.

— А его детьми что?

— С Градскими? Там похуже, но ничего непоправимого! Ты сам-то как? — судя по тому, как Аз перескочил на другую тему, семейство Градских всё-таки пострадало.

Думать об этом было тяжело, и Эд позволил себе отвлечься.

Тем более, что кое-какое дело он должен был разрешить безотлагательно.

— Аз… прости меня. Это я помог Олегу, и…

Азамат беззлобно толкнул его в плечо и сказал:

— Да ладно тебе! Яковлев тебя обманул, а ко мне вообще «демон» полез. Ты же ничего плохого не хотел и знать не знал, что там затевается. А ошибиться каждый может, это нормально. И вообще: чужие, они напакостить могут, навредить могут, убить даже, а вот обидеть — нет. Обидеть может только свой, но как раз на своих обижаться не стоит: обсудили, прояснили и забыли. Понимаешь?