Ренар наклонился вперёд, его взгляд был полон насмешки.

– Ты должна была видеть его лицо, Катрин, – сказал он. – Когда его нашли. Этот ужас, это осознание. Он понял, что сделал это сам, но ничего не мог изменить.

Катрин почувствовала, как комната сужается вокруг неё, а воздух становится тяжёлым, словно она сама оказалась в объятиях этого проклятия. Её дыхание стало частым, но она знала, что показать слабость сейчас – значит проиграть.

Поль сделал паузу, смакуя каждое мгновение. Его взгляд скользил по лицу Катрин, вбирая её ужас, её растерянность. Он выпрямился, обведя глазами тёмную комнату, словно сам отель был соучастником его рассказа.

– Итак, Пьер, – начал он с притворной тяжестью, его голос был глубоким, насыщенным, как колокольный звон. – Наш добрый, тщеславный хозяин.

Тело Катрин было словно заковано в ледяной панцирь. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его удары заглушали всё вокруг.

– Ты ведь видела его… – Поль сделал паузу, его слова зависли в воздухе, как невидимый капкан. – Но сомневаюсь, что ты понимаешь, как именно всё произошло.

Он сделал шаг вперёд, и его тень заполнила пространство, закрывая слабый свет лампы. Его лицо оставалось спокойным, но в его глазах читалась жестокая насмешка.

– Картина, Катрин. Всё это – она, – продолжил Поль, его голос стал более низким, почти шёпотом. – Она всегда знает, как уничтожить. И на этот раз она использовала одного из своих заточённых. Душу, которая столетиями ждала своего шанса.

Ренар, стоявший неподалёку, сдержанно усмехнулся, его глаза блестели от удовольствия.

– Душа приняла облик его отражения, – добавил Поль, его тон был ледяным. – Ты понимаешь, каково это, Катрин? Смотреть в зеркало и видеть, что там не ты.

Катрин не могла вымолвить ни слова. Её разум лихорадочно пытался переварить услышанное, но каждый новый факт обрушивался на неё, как удар молота.

– Всё началось с малого, – продолжил Поль, его голос стал мягче, почти ласковым. – Пьер был в своей комнате. Он стоял перед зеркалом, поправляя манжеты, как делал всегда.

Поль наклонился ближе, его лицо стало ещё более угрожающим.

– А потом… его отражение замешкалось. Оно запоздало за его движением. Сначала он подумал, что это игра света. Но когда он заметил, что его глаза в зеркале смотрят на него с ненавистью… он понял, что это не просто иллюзия.

Катрин била крупная дрожь.

– Отражение вышло из зеркала, – произнёс Поль с тихим триумфом. – Оно шагнуло вперёд, как человек, входящий в другую комнату. Но это было не он. Это был кто-то другой.

Ренар добавил, исполненный странной радостью:

– Оно положило руки ему на плечи. Пьер не успел даже закричать.

– Оно начало вытягивать из него жизнь, – продолжил Поль, его глаза стали холодными, как зимний лёд. – Влагу, тепло, всё, что делало его живым.

Он сделал паузу, наблюдая за Катрин, её лицо было искажено от ужаса.

– Его кожа начала трескаться, глаза пересохли, а губы сжались, как старый пергамент. Он был жив, но уже не был собой.

Катрин закрыла глаза, пытаясь заглушить его слова, но эти образы уже засели в её сознании, прочно, как шипы. Поль сделал ещё шаг, его голос стал ещё ниже, как будто он делился с ней самой страшной тайной:

– Когда всё закончилось, – его тон стал более резким, – он уже не был Пьером. Он был лишь оболочкой.

Он остановился, давая ей время осознать услышанное. Слёзы текли по щекам Катрин, но она больше не могла сопротивляться. Она закрыла лицо руками, её тело дрожало. Всё вокруг начало меркнуть, и в её ушах остались только слова Поля, звучащие, как вечный приговор.

Дюрок отступил на шаг назад, его глаза блестели от едва скрываемого удовольствия. В тишине, которая повисла после его слов, Катрин слышала только звук собственного дыхания. Оно было прерывистым, сбивчивым, как у человека, который едва удерживается на краю пропасти. Ренар стоял рядом, с лицом, исполненным насмешливого спокойствия, которое ещё больше нагнетало обстановку.

– Но, Катрин, – начал Дюрок, его голос прозвучал мягче, но от этого стал ещё более зловещим, – мы не будем спешить.

Катрин подняла голову, её глаза расширились. Она смотрела на них, не в силах понять, о чём они говорят. Её губы дрожали, но слова застревали где-то глубоко в горле.

– Мы не станем просто ждать, пока картина заберёт тебя, – продолжил он, его тон стал почти ласковым. – Это было бы… слишком банально.

Ренар сделал шаг вперёд, его улыбка стала шире, в глазах блеснула искра злорадства.