– Жанна была так увлечена своей книгой, – подхватил Ренар. – Она не сразу заметила, как первый удав заполз ей на ногу. Она почувствовала лёгкое прикосновение и подумала, что это просто складка пледа.

Катрин судорожно вдохнула, её руки начали дрожать.

– А потом она поняла, – продолжил он, наслаждаясь каждым словом. – Когда увидела его – огромного, чёрного, обвившего её лодыжку. Она хотела закричать, но не смогла.

– Картина не дала ей этого сделать, – вставил Поль, его тон был холодным, как ледяной ветер. – Она хотела, чтобы Жанна молчала. Чтобы её страх был безмолвным, абсолютным.

– Её глаза расширились, – добавил Ренар, его голос был спокойным, но в нём звучала скрытая радость. – Она начала дёргаться, пытаясь сбросить змею, но в этот момент сверху упала ещё одна.

– Она упала обратно в кресло, – продолжил Поль, его голос звучал так, будто он описывал сцену из книги. – А потом началось настоящее зрелище.

– Пять змей, – произнёс Ренар, его взгляд был отрешённым. – Все они ползали по её телу. Каждый выполнял свою задачу. Один обвился вокруг шеи и начал сдавливать. Другой пробрался внутрь…

Катрин прикрыла рот рукой, её лицо стало мертвенно-бледным. Её дыхание стало тяжёлым, как будто она сама ощущала это давление.

– Она не могла пошевелиться, – сказал Поль, его голос стал тише. – Её тело было полностью парализовано от страха. Она чувствовала всё, но не могла сопротивляться.

Ренар усмехнулся, его взгляд остановился на Катрин.

– Ты ведь видела, что осталось от неё, Катрин, – сказал он. – Видела, как её тело застыло в последнем моменте ужаса.

– И всё это – картина, – заключил Поль, его голос звучал с ледяной уверенностью. – Она знает, как разрушить человека изнутри.

Катрин не могла больше слушать. Она прикрыла уши руками, но их голоса всё равно проникали в её разум, как отравленные иглы. Слезы стояли в её глазах, но она сдерживалась. Она знала, что нельзя показать слабость. Не перед ними.

Поль чуть откинул голову назад, словно в его памяти всплыли очередные мрачные подробности. Его лицо оставалось холодным и непроницаемым, как ледяная маска. Он сделал шаг вперёд, его глаза были направлены на Катрин. Она все ещё стояла, с трудом удерживаясь на ногах, но её страх и слабость только разжигали его садистское наслаждение.

– Что касается Эмиля, – начал он, его голос звучал ровно, но с каждым словом становился всё более зловещим, – картина всегда знает, кого использовать. И она знает, как лучше всего разрушить своих жертв.

Поль продолжил, но теперь его тон стал медленным, он наслаждался каждой деталью.

– Эмиль был лёгкой целью. Как и Леон, он был переполнен страхом. Но его слабость заключалась в другом. Он слишком сильно привязался к Луизе.

Катрин судорожно вдохнула, её взгляд метался, но она не могла отвести глаз от Дюрока.

– Картина видит всё, Катрин, – произнёс он, его голос стал чуть тише, почти интимным. – Она знала, что нужно сделать. И она использовала душу одного из сторонников маркиза де Сада, запертого на холсте. Душа приняла образ Луизы.

Катрин не выдержала, её лицо исказилось от боли. Она вспомнила Эмиля, его сдержанную доброту, его растерянность. Теперь всё это приобрело новый, невыносимый смысл.

– Он увидел её во сне, – продолжил Поль, его тон стал более насыщенным, будто он рассказывал страшную сказку. – Парк, зелёная трава, лёгкий ветерок, золотистые волосы Луизы, её улыбка. Всё было так идеально, что он даже не заметил, как начал расслабляться.

Ренар, стоявший рядом, усмехнулся, но не сказал ни слова. Поль продолжил, его голос становился всё более низким и угрожающим.

– Она взяла его за руку, – произнёс он, глядя прямо в глаза Катрин. – Её взгляд был мягким, а голос – почти певучим. Она говорила ему, как ей хорошо, как всё это было так идеально.

Катрин почувствовала, как её ноги подгибаются. Её руки дрожали, а разум отказывался принимать услышанное.

– И тогда, когда она убедилась, что он полностью расслабился, – Поль сделал паузу, будто давая её воображению дорисовать картину, – она начала.

Его глаза сверкнули, и он продолжил:

– Она начала его душить. Её руки, сначала нежные, стали крепкими, словно стальные тиски. Она смотрела ему в глаза с яростью, с ненавистью. И всё это время она шептала ему: "Почему ты меня не спас?"

Катрин прикрыла рот рукой, её глаза наполнились слезами. Она не могла больше слушать, но слова Поля резали её разум, как ножи.

– На деле это был он сам, – сказал Поль, его голос был ледяным. – Под внушением картины он собственными руками сжал своё горло. Его тело в реальности отражало то, что происходило во сне.