– Эта картина… – наконец заговорил он, его голос прозвучал тихо, почти с благоговением. – Она обладает странной силой. Даже не понимая, что именно, ты всё равно ощущаешь это.

Пьер, стоявший немного в стороне, скрестил руки на груди и наблюдал за Эмилем с лёгкой усмешкой.

– Картина вызывает много вопросов, – заметил он ровным голосом, однако не смог скрыть усталости. – Но я всегда считал, что её истинная ценность – в её загадке.

Эмиль обернулся к Пьеру, блестя глазами от возбуждения.

– Вы не просто цените её, месье Моро. Вы понимаете её. Это видно по тому, как вы говорите.

Пьер слегка приподнял бровь, но ничего не сказал. Его молчание было так же выразительно, как и слова.

– Позвольте мне быть откровенным, – продолжил Эмиль, подойдя ближе. – Я бы хотел купить её.

Пьер, услышав это, чуть заметно усмехнулся, но не стал сразу отвечать. Он сделал несколько шагов вперёд и остановился перед картиной. Тусклый свет играл на поверхности холста, делая безликие фигуры вокруг маркиза ещё более пугающими.

– Зачем вам эта картина, месье Дюмон? – наконец спросил он, не оборачиваясь.

Эмиль ненадолго замолчал, словно обдумывая ответ.

– Она слишком уникальна, чтобы оставаться здесь, – произнёс он наконец. – Такие вещи должны быть в руках тех, кто может оценить их по достоинству.

Пьер тихо рассмеялся, но в этом смехе не было веселья.

– Вы хотите сказать, что я не способен оценить её?

– Я не это имел в виду, – поспешно возразил Эмиль. – Но мне кажется, что вы смотрите на неё с другой точки зрения. Для меня она – шедевр, для вас… загадка.

– Возможно, вы правы, – согласился Пьер. – Но загадки имеют свойство притягивать.

Эмиль сделал шаг ближе, его голос стал чуть ниже, обратившись почти шёпотом:

– Именно поэтому я предлагаю вам продать её. Вы избавитесь от этого груза, а я обрету нечто, что всегда искал.

Пьер повернул голову, внимательно посмотрев на антиквара. Его глаза блеснули мягким светом огня, но выражение лица оставалось непроницаемым.

– Вы действительно думаете, что эта картина – просто груз для меня?

– Я вижу, как вы смотрите на неё, – сказал Эмиль. – Словно она тянет вас за собой. Разве это не так?

Пьер промолчал, его взгляд снова вернулся к полотну. Он долго смотрел на фигуру маркиза: его тонкая, изогнутая улыбка словно издевалась над ним.

– Я подумаю, – наконец произнёс он.

Эмиль слегка нахмурился, но кивнул.

– Это всё, о чём я прошу. Подумайте.

Пьер, не отвечая, сделал шаг назад. Лицо его посерело.

– Я приму решение, когда вся эта история закончится, – сказал он, его голос звучал холодно, как зимний воздух за окнами.

Эмиль хотел было что-то добавить, но Пьер уже отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Антиквар остался стоять у картины, его взгляд снова упал на фигуру маркиза.

– Вы всё же продадите её мне, – тихо произнёс он, но в его голосе не было прежней уверенности.

Пьер не оглянулся. Он медленно направился к выходу, оставляя Эмиля наедине с полотном, которое, казалось, наблюдало за каждым его движением.

Антуан лежал на широкой кровати, чувствуя, как каждый вдох наполняется тревогой. Ночь поглощала все звуки, оставляя его наедине с собственными мыслями. Софи спала рядом с ним. Её дыхание было ровным и спокойным. Она повернулась на бок, укрывшись одеялом, и тонкая прядь её светлых волос упала на подушку. Антуан внимательно посмотрел на её лицо, ища, но не находя в нём успокоения.

Слова, брошенные за ужином, терзали его разум, как заноза. Один из гостей твёрдо и уверенно заметил то, что Антуан никак не мог вспомнить. «У Луизы был свежий шрам, – прозвучало в голове Антуана снова. – Я видел его на её боку».

Эти слова застряли в его сознании. Шрам? Но он ведь осматривал тело Луизы. Он помнил каждую деталь – бледную кожу, странный сероватый оттенок, отсутствие каких-либо видимых ран. И всё же… мог ли он что-то упустить? Антуан знал, что опыт и внимательность – основа его работы, но сейчас эти качества казались ему бесполезными. Или гость ошибся? Нет, его тон был слишком убедителен для простой догадки.

Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить каждый момент, когда они с Пьером переносили тело в морозильную камеру. Всё было словно в тумане. События разворачивались слишком быстро, эмоции накрыли их волной, лишая ясности. Но даже среди хаоса он был уверен в своих действиях. Тогда почему теперь у него возникли сомнения?