— Вот это да! И что? Вспомнил?

— Нет, конечно. Совсем не понимаю, чего они от меня ждали. Кстати, ночью они появлялись у меня дома.

— Что? Прямо дома? — Санек аж рот приоткрыл от удивления.

— Да, — кивнул я. — Здоровенная такая дура из дыма и черная-пречерная маска! Сказала, что я избранный!

— А ты что?

— Послал ее к лешему, — проворчал я. — Хотел еще ножом ткнуть, но оно вырвало его из рук.

— Про металл всегда говорили, что это хорошее оружие против нечисти. Оно его боится.

— Спасибо, что сказал. Теперь не выпущу нож из рук.

— Ты бы поаккуратнее с ним. Мало ли снова отключишься.

— Еремей мне оберег дал, — я вытянул руку с браслетом. — Сказал, что он поможет на первое время.

— А потом?

— Потом должен сам научиться с этим справляться. Только вот я совсем не знаю, сколько времени эта нитка будет меня защищать.

— Завтра к нему придешь, он еще что-нибудь тебе расскажет, — зевнул, сказал Санек.

— Ты не знаешь, какое еще оружие есть против этих душ?

— Скорее всего, воля мага. Посмотришь в глаза призраку, а он возьми да и исчезни!

— А откуда вообще эта Изнанка появилась?

— Ты меня поражаешь, Вик! Такой ерунды и не знаешь! Это же как чистилище. Там застревают души, чьи дела в мире живых не окончены.

— Получается, если выполнить это самое дело, то они получат свободу?

— Скорее всего. Но об этом никто не писал, исследования не проводил. Просто, так говорят. Известно же, если человека убили, то на месте его смерти появляется его неприкаянный дух, который будет искать отмщения.

— А если они появляются над живыми? — я вдруг вспомнил темные вихри над Михалычем.

— Такое только ведуны могут знать. Но я слышал, это признак скорой кончины, — он перевернулся и скосил на меня глаза. — А ты что и это уже видел?

— Не уверен, это вполне могла быть обыкновенная тень.

— Зря ты так. Когда появляется магия, мир становится совсем иным. Ты видишь больше, чувства обостряются. Как очки надеть.

— А до того, как я сюда приехал, случались у вас тут странные смерти?

— Странные нет, но умирают люди постоянно. От старости, от болезней, а могут и поскользнуться зимой и головой о камень. И все, нет человека.

— А где головой о камень-то?

— Ты не знаешь этой истории? А, ты тогда еще к нам не переехал, — кивнул Санек. — Это было лет пять назад. Одна женщина несла на рынок два ведра с картошкой на продажу. И возле таблички с названием деревни сапоги разъехались и все. Умерла в считанные мгновения. Ее даже не сразу нашли. Снегопад пошел, ее припорошило. Только красный платок видно было. Об этом случае полгода говорили. А Василий Петрович тогда сразу все дороги песком засыпал.

Так значит мне не привиделись те тени? И это был призрак той самой женщины?

Внутри все заледенело от этих мыслей. А Михалыч? Неужели он скоро?..

— Ты чего притих? Заснул, что ли?

— Нет, Санек, думаю.

— О чем?

— О том, как теперь жить, зная это все?

— Ничего, справишься. Ты же не ноешь по углам о своей печальной участи, а вон, устроился. Каждый второй к тебе на поклон ходит. Уважают, — сонно сказал он. — А если у тебя и магия появилась, то всех за пояс заткнешь, помяни мое слово.

Он снова завозился под одеялом, устраиваясь поудобнее. А потом приоткрыл один глаз, глянул на меня и серьезно сказал:

— Я кое-что важное вспомнил. Про призраков.

— Что?

— Что их ни в коем случае нельзя трогать руками. Мол, их беды перейдут на тебя.

Я во все глаза уставился на него. Ведь на Изнанке я развеял духов, ударив по ним одними ладонями.

Уже под самое утро, когда петухи толком еще и не проснулись, я неожиданно открыл глаза. Нутро противно скручивалось, покалывало кончики пальцев, и душа как будто бы была не на месте. Дурное предчувствие не давало уснуть, и тянуло меня на улицу.

Я не стал будить Санька, быстро оделся и вышел из комнаты. Что-то гнало меня в сторону дома Михалыча.

«Неужели он?..» — дальше думать мне было страшно.

Последние три двора я пробежал на полном ходу. И когда увидел разом постаревшую бабку Анфису, сразу все понял.

— Витя, что ты тут делаешь? — смотря мимо меня, спросила она. — Не до тебя сейчас.

— Он умер, да? — вместо ответа спросил я.

Бабка кивнула, и по щекам ее потекли слезы.

— Это я виновата. Зря просила сделать мне ту шкатулку, — она тяжело присела на ступеньку. — Много сил потратил. Вот и вышел весь.