— Я не могу тебя этому научить, уж больно редкий это дар. Почти не осталось книг, которые могли бы тебе помочь. Поэтому учись сам.

«Вот я попал» — подумал я, стараясь не выдать своих эмоций.

— Спасибо, дядька Еремей. Век не забуду доброты твоей, — важно и почти без иронии сказал я.

— Иди уже, горе луковое. Жду завтра к ночи, — тихо посмеиваясь, он мягко выпроводил меня в густую темноту.

— Подожди, я же не за этим пришел! — я резко развернулся к нему и сложил руки на груди.

— Что ты еще натворил? — прищурившись, спросил он.

— Ко мне эти души ночью приходили. Точнее, один большой ком душ. Вещали что-то про время, которое пришло и про какую-то честь. Я его ножом ткнул, — не без гордости добавил я.

— Что ножом ткнул, я не удивлен, — рассмеялся Еремей, — а то, что они к тебе пришли, значит, уже разглядели в тебе силу Изнанки.

— И что, они теперь каждый раз меня среди ночи будить будут?

— Возможно, — пожал плечами маг. — Настройка силы у каждого по разному проходит. Кто-то поджигает пеленки, а кто-то видит души умерших. Все, иди уже, мне подумать надо.

После разговоров о призраках и неведомой Изнанке, идти по лесу без фонарика было сомнительным удовольствием. Единственное, что я не понял, так это мое видение места с призраками. Почудилось мне или я взаправду туда попал? Вроде никуда со стула не пропадал.

Нет, почудилось. Иначе бы Еремей сказал мне, что я исчез и появился. Странно все это.

Стараясь не обращать внимания на жуткие силуэты деревьев, подкрашенных серебром луны, я быстром шагом добрался до первых фонарей. И только потом выдохнул.

На улице давно уже никого не было, и я одинокой тенью скользнул к дому Санька. Надеюсь, он еще ждет меня.

И я не ошибся. Друг сидел в маленькой беседке возле дома с фонарем, книгой и закутанный до глаз в плед.

— Привет! — я тронул его за плечо.

Санек аж заорал от испуга и чуть не выпрыгнул из беседки.

— Вик! Ты меня до инфаркта доведешь! — он схватился за сердце и наклонился за упавшей книгой. — Как все прошло?

— Плохо, — я упал на скамейку рядом с ним. — Что ты знаешь о вселении призраков в человека?

— Вселения? Призраков? В человека? — он тряхнул волосами, и светлая прядь упала ему на лицо. — Перво-наперво это должен быть маг с определенным даром.

— То есть ты про такие случаи знаешь?

— Конечно, — он потряс книгой. — Я ж не зря всю библиотеку у дядьки перечитал. Не перебивай меня.

Все, настал его звездный час. Я мысленно закатил глаза, ожидая часовой лекции.

— Давай, мы с тобой удочки возьмем, и ты по дороге до озера мне все расскажешь.

— Ты что! Это же такая тема интересная! Какая рыбалка?! — возмутился он.

«Я попал.»

— Тогда надо чай и перекусить. На голодный желудок знания плохо усваиваются, — парировал я.

Раз с ловлей рыбы не получится, так хоть поесть надо. А то у меня брюхо уже к позвоночнику прилипло.

— Это можно, — согласился Санек, вытаскивая сумку из-под ног. — У меня тут есть бутерброды, будешь?

— Спрашиваешь!

Я выхватил у него промасленный сверток и сразу же начал есть. Хлеб, окорок, кусок сыра — то, что сейчас мне было нужно.

— Рассказывай, — с набитым ртом сказал я.

— Значит так, — он с завистью смотрел на исчезающий во мне бутерброд, — дело было очень давно, что попадает в разряд неподтвержденных легенд. Возможно, такого вообще не было. Но! Я читал, что был некий маг Альбутрейн Высокий, который всю жизнь страдал оттого, что в него вселялись чужие души. При этом он совершенно не понимал, что именно с ним происходит, и поэтому его везде сопровождал личный слуга. Он должен был во время приступов записывать все, что говорила через Альбутрейна очередная душа. Так, собственно, и появилась его книга: «Говорящий с Изнанкой мира».

— А что-нибудь полезное они ему сказали? — поежившись от перспективы мучиться всю жизнь, спросил я.

— Немного. Чаще всего это были отдельные фразы.Скорее всего, самые любимые. В своих заметках Альбутрейн отмечал, что спасу от них не было, мол, будто он был медом измазан и стоял на пасеке. По десятку за день могли приходить. Слуга только и успевал записывать. Думаю, если ты к нему пришел, что в книге появилось бы «какого лешего».

— Смешно, — без тени улыбки ответил я. — И что, он ни разу не подумал о том, чтобы хоть как-то это прекратить?