Когда я пришел в себя и открыл глаза, то обнаружил, что сижу на неудобном стуле. Мои руки были вывернуты за спину и накрепко связаны веревкой. Голова начала наливаться знакомой тяжестью. Свет горел где-то позади меня, и его было недостаточно, чтобы едва разогнать тени в углах.

Снова отключился?

Когда глаза привыкли к темноте, я огляделся. С моего места были видны многочисленные стеллажи с книгами, старый телефонный аппарат и большой кофейник. Я прекрасно знал, где нахожусь — в избе Еремея.

— Что за дела, Еремей?! Зачем ты меня связал? — зло крикнул я, стараясь разглядеть в потемках отшельника.

— Очнулся? — хриплый голос раздался совсем рядом, ровно поверх затылка. — Это ты или не ты?

— Что за вопрос, Еремей? Конечно же, я!

— Кто твой отец?

— А то ты не знаешь, — зло выплюнул я.

— Я-то знаю, а ты?

— Постой, о чем ты толкуешь? Почему я не должен знать своего отца? — я дернул плечами, пытаясь размять затекшие руки.

— Тот, другой не знал.

— Кто? — опешил я.

В ответ я почувствовал прикосновение холодного металла к запястьям, и через секунду уже вскочил со стула. Все тело болело, словно я не один час просидел в неудобной позе.

Обернувшись, я посмотрел на Еремея. Он уже усаживался за свой стол и открывал книгу, не глядя пролистывая страницы. И выглядел отшельник совершенно сбитым с толку.

— С каких пор ты встречаешь гостей с веревками? — с прищуром спросил я, растирая кожу на руках.

— С тех самых пор, дорогой Виктор, когда в их теле приходит кто-то другой.

Я не сразу нашелся что ответить. Да и что тут сказать? Виски стрельнуло острой болью, и я сел обратно на злополучный стул и внимательно посмотрел на Еремея.

— А кто это был? — тихо спросил я.

— А мне почем знать? — Еремей снял очки и стал их протирать.

Пауза длилась минуту, но в это время я успел напридумывать себе целую кучу различных вариантов, ни один которых из них мне не нравился.

— Ну хотя бы предположи, — с надеждой попросил я.

— Думаю, что в тебя пыталась подселиться чья-то душа, — задумчиво ответил он и водрузил очки на нос. — Я с таким еще не сталкивался. Но читал. Только вот не могу понять, где ты душу-то эту нашел.

Я тут же вспомнил появление странной сущности у себя в спальне. Может, он об этом говорит?

— Это заразно? — почему-то спросил я, переживая за Санька.

— Что? Какой странный вопрос. Нет. Пойми, в живого человека просто так чья-то душа не может вселиться. Это должен быть обязательно маг и обязательно с талантом перехода на Изнанку мира, где все эти сущности и обитают.

— Так, я же не маг! — раздраженно проворчал я и торопливо спросил: — И как мне защититься от них?

Вместо того, чтобы ответить мне, Еремей потянулся к своему сейфу. Долго крутил ручку, набирая нужную комбинацию, а потом открыл дверцу и достал какой-то зеленый камень.

— Что это? — удивленно спросил я.

— А мы сейчас с тобой определим, есть ли у тебя дар, — подмигнул он мне. — Бери его в руку и хорошенько сожми.

Пожав плечами и не особо-то веря в то, что во мне проснулась магия, я накрыл камень ладонью. И он тут же уколол меня острой гранью.

— Какого лешего! — вскрикнул я, разжимая пальцы.

— Не ругайся, — обронил Еремей, забирая у меня артефакт.

На нем осталась капля моей крови. Она быстро впиталась в зеленую поверхность, и камень мигнул искорками света.

Я даже не успел удивиться, как вдруг провалился в жуткий кошмар.

Черно-красный туман. Острые пики скал. Низкое графитовое небо.

Это все, что я видел перед собой.

Как я здесь оказался? Что это за место? Может, мне это снится?

Десятки вопросов теснились в моей голове, болью отдаваясь в висках. Мне пришлось даже ущипнуть себя, чтобы поверить в реальность происходящего. По нервам неприятно стрельнуло, а по спине в ответ пробежала толпа мурашек.

«Соберись, Виктор! Ты сын графа, должен соответствовать!» — рявкнул я сам на себя.

Это помогло. Оглядевшись, я решил пойти в ту сторону, где меньше всего тумана.

И едва сделав шаг, как под моими ногами запестрели яркие камушки. Дорога? Она убегала далеко вперед, ловко петляя между скалами.

Пожав плечами, я пошел дальше. Но ни через пять минут, ни через полчаса пейзаж не изменился. Все те же скалы, туман и низкое небо.

Но не это меня пугало сильнее. А тишина. Вязкая, как патока, она неприятно давила на уши, что я даже не слышал звука собственных шагов.