Расследование расследованием, но они всё равно были героями. Во всяком случае, с моей точки зрения и, уверен, не только моей. Потомучто люди, впервые в истории преодолевшие расстояние в двести тридцать девять световых лет и сделавшие те открытия, которые сделали они, герои. В любом случае.

Не все из них досидели даже до середины веселья (тот же Берриз Леко ушёл практически сразу после начала, и я его понимал), но многие остались.

В частности, астробиолог Джиа Урбару, вместе с которой мы устанавливали контакт с Малышом.

Это была красивая молодая женщина, принадлежавшая к оранжевой расе. Я бы даже сказал, очень красивая. Копна чёрных, густых, тщательно растрёпанных волос. Светло-оранжевая кожа. Голубые «кошачьи» глаза. Полные, чувственные губы.

Чем-то она напоминала мне Наташу Черняеву, хотя та фактически блондинка, а Джиа — жгучая брюнетка.

Вероятно, общей повадкой, сексуальной походкой «от бедра», тембром голоса и ямочками на щеках. Ну, и рост. Обе были примерно одного роста (гарадка, пожалуй, на сантиметр выше).

Джиа сидела неподалёку от нас за одним столом с астрофизиком и планетологом Салидом Гулебо, лингвистом и социологом Зарья Мели и психологом Бьетти Яру.

На ней было длинное облегающее платье цвета морской волны с открытой спиной и низким вырезом, предоставляющим достаточный простор для мужского воображения. Янтарные бусы, туфли под цвет платья и яркая зелёная лента в волосах дополняли наряд.

Несколько раз я ловил на себе её взгляды, и поймал очередной, когда за нашим столом Быковский, Сернан и Фунес Эллориго, судя по всему, устроили старое, как мир, мужское соревнование под названием «кто кого перепьёт».

Нет людей, которые могут перепить советских космонавтов, уж больно здоровье у них крепкое. Но и Юджин был не лыком шит, а уж Эллориго, как гарадец, и подавно. Однако наблюдать за этой битвой титанов мне, как фактически непьющему, было не слишком интересно.

Поэтому я смело ответил на взгляд астробиолога и улыбнулся в ответ.

Она улыбнулась тоже (ямочки тут же заиграли на щеках) и приглашающее махнула рукой.

За столом разгорался спор о том, какие именно меры безопасности следует соблюдать в космических экспедициях, подобных экспедиции «Горного эха», и почему товарищ Эллориго настаивает на их ужесточении.

Всё это я уже слышал неоднократно ещё в те времена, когда Кемрар Гели готовился к полёту.

— Извините, друзья, — сказал я. — Покину вас ненадолго.

Сернан проследил за моим взглядом и понимающе ухмыльнулся:

— Давай. Нам с Валерой туда нельзя, мы женаты.

— Завидовать нехорошо, — ответил я и направился к Джиа.

К этому времени за их столом осталось двое — она и Салид Гулебо.

Мы выпили по бокалу лёгкого вина, поболтали о каких-то пустяках. Мне показалось, что Джиа что-то печалит, но она старательно прячет свою печаль под несколько наигранной весёлостью.

Заиграла медленная красивая музыка. Я узнал саундрек из классического гарадского фильма «Всё твоё оружие», снятого в Западной Коалиции ещё до Последней Войны, и пользующегося неизменным успехом у каждого нового поколения гарадцев.

Хороший всё-таки оркестр, проникновенно играют. Чисто, искусно, с душой.

Вино чуть туманило голову.

Было хорошо.

Я посмотрел на Джиа. Поднялся.

— Потанцуем, Джиа?

— С удовольствием, Серёжа, — улыбнулась она и подала мне руку.

Ладонь у неё была узкая и горячая. А пальцы тонкими и прохладными.

Только женщины так умеют, и я до сих пор не понимаю, как это у них получается.

Мы танцевали медленный танец под прекрасную романтическую музыку и, когда её бедро прижималось к моему, я чувствовал, что всё это не просто так. Джиа хотела со мной танцевать. А может быть, и не только танцевать.

Чёрт, она же замужем. Однако муж, помнится, на Цейсан так и не прилетел. Хотя Джиа его звала.

— Мы расстались, — словно прочитав мои мысли, сказала она, почти касаясь губами моего уха.

— С кем? — я сделал вид, что не понял.

— С мужем, — сказала она. — Дело давно к этому шло, но я надеялась, что как-то наладится… Не наладилось. Испытание долгим расставанием он не выдержал. Когда мы вернулись, у него уже была другая.

— Ох, — сказал я. — Не знал. Сочувствую.

— Ерунда, — она с задором улыбнулась. — Давай лучше танцевать и веселиться. Жизнь продолжается, и я этому рада!

Жизнь и впрямь продолжалась.

Да что там продолжалась — неслась на всех парах. Как паровоз, у которого в коммуне остановка [1].