Как птица-тройка Николая Васильевича Гоголя.

Как нуль-звездолёт «Горное эхо» на разгоне.

На какой-то момент я забыл обо всём. О своих товарищах за соседним столом и Малыше. О Земле. О родителях, родных и близких. Даже о Тане Калининой. Когда тебе шестнадцать лет, а рядом с тобой молодая красивая и чертовски сексуальная женщина, которая уже не скрывает, что тебя хочет, можно о многом забыть. Особенно, если долг никуда срочно не зовёт, и ты никому не давал обещаний хранить верность.

Только вот куда бы её пригласить? Наш особняк в «Южных Садах» весьма просторен, но я его всё-таки делю с Быковским и Сернаном. Оба женатые люди, к тому же старше меня. Как-то неправильно будет. Наверное. Нет, точно неправильно. К тому же Малыш…

— Тебе здесь не надоело? — спросила Джиа.

— Ещё как, — сказал я, глядя ей в глаза. — Только я честно скажу. Не знаю, куда тебя отсюда увести. Разве что в гостиницу, но это как-то пошло. Или нет?

— Тут и думать нечего. Поехали ко мне.

— Это удобно? — засомневался я.

— Дурачок. Конечно, удобно, если женщина предлагает, — она улыбнулась так, что моё сердце пропустило удар.

— Поехали, — сказал я. — Только своих предупрежу.

— Думаешь, надо? Исчезнем тихонько, и всё. Все взрослые люди, сами поймут.

— Они-то поймут, — сказал я. — Малыш может не понять.

— Да, верно, я и забыла. Мы в ответе за тех, кого приручили.

— О как. Ты читала «Маленького принца»?

— Слушала. Когда были возле Юпитера, поймали радиоспектакль на русском языке [2]. ДЖЕДО перевёл. Чудесная история. Кто он, этот Антуан де Сент-Экзюпери?

— Французский лётчик и писатель. Погиб тридцать земных лет назад во время Второй мировой войны. Точнее, пропал без вести. Не вернулся из разведывательного полёта.

— Это печально. Почему всегда гибнут лучшие? Так же было и у нас во время Последней Войны. С обеих сторон лучшие гибли на фронте.

— Если не считать тех, кто даже не вступал в бой, а сгорел в огне ядерных взрывов, — сказал я.

— И это тоже правда, — вздохнула она. — Но если мы углубимся в эту невесёлую тему, то можем и не поехать никуда.

— Так, может быть, и не ехать?

— Эй, ты что? Не разочаровывай меня, пожалуйста. Хватит с меня разочарований. Хотя бы на какое-то время.

— Прости, — я крепко прижал её к себе в плавном танцевальном па. — Едем. Прямо сейчас.

Танец закончился.

Джиа пошла вызывать такси-гравилёт, а я ненадолго вернулся за свой столик.

Товарищам даже объяснять особо ничего не пришлось, а Фунес Эллориго очень удачно отлучился в туалет.

— Завтра-то вернёшься? — спросил Быковский.

— Э…

— Брось, командир, — сказал Сернан. — У нас же коммуникаторы, всегда можно связаться. Не умрём со скуки за день, пусть парень расслабится, раз такой случай подвернулся. Давай, Серёга, беги, а то ещё передумает.

— Типун тебе на язык, — сказал я и повернулся к Малышу.

На объяснения с маленьким плазмоидом ушло минут пять. Я передал ему, что меня не будет сегодня ночью и, может быть, завтра. Но волноваться не надо. А он пока останется с Быковским и Сернаном.

— Хорошо, — согласился он. — Жалко только, что с ними нельзя разговаривать. Они не умеют. Возвращайся скорее, ладно?

— Ладно. Не скучай. Помни, что скоро мы полетим домой, решение принято.

— Этому я очень рад. Хочу домой.

Целоваться с Джиа мы начали ещё в гравилёте.

Губы у неё были мягкие, податливые и в то же время жадные, ищущие. Волшебное сочетание.

А раздеваться прямо в прихожей.

Не отрываясь друг от друга, рухнули в постель, нетерпеливо содрали последние остатки одежды, и мир вокруг перестал существовать для нас обоих.

Юджин Сернан оказался прав. В том смысле, что ночи нам не хватило, и мы, поспав несколько часов, продолжили на следующий день. Благо, служба доставки работала безукоризненно, и роботы-курьеры приносили заказанную еду прямо к порогу.

Любовь? Да нет, какая там любовь. Только чистая страсть двух изголодавшихся по сексу людей. И пусть ревнители строгой морали проходят мимо.

— Ты ненасытный, — прошептала Джиа после очередного раза, когда мы, измученные, лежали рядом на широкой кровати.

Вечерело. За окном загорались огни Новой Ксамы. Едва слышно шумела климатическая установка, поддерживая в спальне приятную температуру.

— Ненасытный и великолепный, — она провела пальцем по моей груди. — Измучил меня.

— А ты меня — нет, — сказал я.