Оленька взвизгивает, потому что я едва не вдавливаю ее в себя, лишь бы не уронить.

Когда понимаю, что ровно стою на ногах. Поднимаю голову, смотрю в искаженное от ярости лицо Николая Васильевича.

Больше не собираюсь сдерживаться, открываю рот…

— Убрал руки от моей жены! — жесткий голос мужа прерывает меня.

Поворачиваю голову и сразу же вижу Артема с двумя стаканчиками кофе в руках. На лице мужа отражается, как минимум, звериное выражение. Иначе не описать его заострившиеся черты лица, нахмуренные брови, прищуренные глаза. Грудь Артема часто поднимается и опускается, в глаза полыхают. Муж мгновение не двигается, а в следующее — размашистым шагом направляется к нам.

Николай Васильевич вздрагивает, но только сильнее сжимает мое плечо. Приходится сильнее стиснуть челюсти, чтобы не застонать от боли. Пытаюсь вырваться из хватки мужчины, но то, что у меня больной ребенок на руках, не дает действовать в полную силу.

Артем подходит ближе, ставит стаканчики на скамейку, где я недавно сидела, выпрямляется и хватает заведующего за руку. С такой силой отрывает ее от моего плеча и откидывает обратно к мужчине, что тот теряет равновесие. Николаю Васильевичу даже приходится сделать шаг назад, чтобы устоять на месте.

Я даже пискнуть не успеваю, как муж заталкивает меня с дочкой себе за спину, ограждая от Николая Васильевича.

— Какие-то проблемы? — слышу глухой рык мужа.

Плечи Артема расширяются, мышцы напрягаются. Муж стискивает кулаки, явно, готовясь в любой момент вступить в схватку.

— Да, — пытается храбриться заведующий, но я вижу, как он снова отступает назад, и дрожь в его голосе тоже слышу. — Ваша… — пытается выглянуть из-за Артема, чтобы посмотреть на меня. Но муж наклоняется в сторону, чтобы закрыть заведующему обзор, — жена, — в итоге, просто выплевывает Николай Васильевич, — нарушила правила.

— Какие? — твердо спрашивает Артем.

Оленька начинает возиться у меня в руках. Видимо, чувствует образовавшиеся вокруг нас напряжение — его можно хоть ложкой есть. Поэтому мне приходится крепче прижать дочку к себе и погладить по головке, чтобы помочь ей почувствовать себя защищенной.

— Она не зарегистрировала пациентов при поступлении, — чеканит заведующий, даже не пытаясь скрыть пренебрежения.

— Сейчас они зарегистрированы? — спокойно спрашивает муж, вот только напряжение из его тела не уходит.

— Да, но… — начинает Николай Васильевич, но муж его прерывает.

— Еще что-то? — представляю, как Артем вздергивает бровь.

Привстав на носочки, выглядываю из-за плеча мужа. Мне нужно взглянуть в лицо мужчины, который решил загубить мою карьеру, потому что я не прыгнула ему в койку.

Еле сдерживаю себя от того, чтобы не усмехнуться, видя, как заведующий покраснел. Пот выступил не только на его лбу, но и скатывается по вискам. Взгляд Николая Васильевича бегает, а губы поджаты. Но стоит мужчине увидеть меня, как он шумно выдыхает и яростно смотрит на моего мужа:

— Как я уже сказал Александре Романовне, это частная клиника, а не благотворительная организация, — снова ловит мой взгляд, — и тем более, не ее личная больница, — выплевывает.

Набираю в грудь побольше воздуха и медленно выдыхаю. Если бы не дочка, лежащая у меня на руках, я бы точно вышла и высказала заведующему, что думаю о «личной больнице». Но малышка меня останавливает. Еще вторую бы забрать, но стоит только взглянуть на Марину, и как крепко она прижимает Леночку к себе, понимаю, что с малышкой будет все в порядке — она под защитой.

— Если вы о счете за лечение, то можете не волноваться, он уже оплачен, — твердо произносит муж. У меня же глаза расширяются — когда он успел? — Если будут проводиться еще какие-то процедуры или понадобится госпитализация, то с оплатой тоже не возникнет проблем. Поэтому не вижу смысла устраивать истерику на пустом месте! — Артем делает шаг к Николаю Васильевичу, нависает над мужчиной. — А если я еще раз увижу, что вы лапали мою жену, я вам руку, которую вы пустили в ход, в лучшем случае, сломаю, — цедит муж сквозь стиснутые зубы. В его словах слышится ничем не прикрытая угроза.

Даже мне становится не по себе. Не знаю, что чувствует Николай Васильевич. Но, похоже, Артем конкретно его унизил, раз мужчина фыркает, резко разворачивается и несется по коридору к лифтам.

— Я доложу о происшествии главному врачу, — бросает через плечо и скрывается за поворотом.

Напряжение, которое сковывало мышцы все это время, резко отступает. Ноги перестают держать, и я аккуратно сажусь на лавочку сзади. Опускаю голову, смотрю на Оленьку и нежно улыбаюсь, видя, что малышка посапывает.