— Мы без очереди, — отвечаю максимально спокойно, понимая, что Артем тоже волнуется. — Должны быстро.

Муж недолго пристально смотрит на меня, после чего коротко кивает.

— Я пока схожу за кофе, — Артем бросает взгляд на Леночку, которая обессиленно лежит на руках у медсестры.

— Хорошо, — произношу тихо.

Это единственный диалог, на который мы сейчас способны. Между мной и мужем все еще сквозит напряжение. Единственное, что радует — мы не ссоримся. Видимо, переключились в режим «родители», поэтому удалось отодвинуть разногласия на задний план.

Я первая разрываю зрительный контакт, игнорируя ноющую боль в сердце.

Сейчас не время думать об отношениях с мужем, куда важнее заняться девочками.

Следующие двадцать минут проходят словно в тумане.

Рентген и результаты анализов, которые сделали для меня в срочном порядке, показали очевидное — у девочек пневмония.

Только вчера вечером я убеждала одну мамочку, что ничего страшного в этом нет, главное, вовремя выявить болезнь, а сегодня сама оказалась на ее месте, и чуть с ума не сошла от волнения.

Все это время я старалась держаться. Пыталась не обращать внимания на панику, которая волнами накатывала на меня. Но, как только поняла, что состояние девочек хоть и серьезное, но не настолько, чтобы умирать от страха, чуть не грохнулась на пол — колени подогнулись. Поэтому, когда я посмотрела на анализы, вместе с Олей на руках, которая тоже начала клевать носом, осела на лавочку прямо в коридоре с голубыми стенами и прикрыла глаза.

Такое чувство, что именно в этот момент все эмоции, которые я так старательно сдерживала, взорвались внутри меня, смешались с облегчением и теперь стремятся наружу.

Вот только долго спокойно просидеть мне не удается, до меня доносится грозный рев:

— Архипова!

Резко распахиваю глаза, чувствуя, что Оленька вздрагивает.

Леночка, которая лежит на груди у медсестры, стоящей напротив, поднимает головку и смотрит дальше по коридору.

Прослеживаю за ее взглядом. Вижу смерч в белом халате, несущейся ко мне в виде Николая Васильевича.

Внутри все стягивается в тугой узел. Только его мне сегодня не хватало.

Пусть он просто пройдет мимо. Пусть просто пойдет.

Но, видимо, мои мольбы никто не слышит, потому что заведующий останавливается между мной и медсестрой. Вперивается в меня жестким взглядом.

— Ты совсем страх потеряла? — рычит Николай Васильевич, совсем не обращая внимания на ребенка в моих руках.

Стискиваю челюсти, чувствуя, как гнев вспыхивает в груди. Поднимаюсь на ноги, чтобы не смотреть на мужчину снизу вверх, прижимаю дочку крепче к себе.

Жаль, что Оля больше не спит. Наоборот, смотрит злого дядю, который плевать хотел на ее болезнь.

— Что на этот раз не так? — спрашиваю спокойно, что бесит Николая Васильевича еще больше.

Его лицо краснеет, ноздри раздуваются, а губы, наоборот, белеют оттого, что мужчины изо всей силы их сжимает.

Секунда, и…

— Что не так?! — заведующий орет так громко, что медсестра за его спиной подпрыгивает. Оленька всхлипывает, и я поглаживаю ее по головке в попытке успокоить. — Это твоя больница, что ли? — продолжает кричать он. — Думаешь, можешь перетащить своих… — прерывается, будто подбирает слово, — отродьев, — выплевывает, бросая пренебрежительный взгляд на Олю, — и весь персонал будет бегать перед тобой на задних лапках? — снова смотрит на меня. — Это, вообще-то, частная больница, а не благотворительная организация!

Мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы хоть немного потушить огонь ярости. Единственное, чего я сейчас хочу — вцепиться в лицо мужчине ногтями и расцарапать его до крови.

Отродье? Как он поспел так называть моих детей?

Нет! С меня хватит! Я больше не позволю ему обращаться со мной, как с половой тряпкой, потому что, видите ли, задела его эго, отказав в свидании.

— Увольняйте меня! — выпаливаю, тут же понимая, что приняла верное решение.

— Что? — растерянность появляется в глазах мужчины.

— Что слышали! — цежу сквозь стиснутые зубы. — Не устраиваю вас, как специалист, увольняйте меня. Если же я просто не нравлюсь вам, то засуньте свой поганый язык в задницу, — секунду наслаждаюсь ошарашенным выражением на лице у заведующего, после чего резко разворачиваюсь. — Марина, пошли, — зову медсестру, которая, явно, в шоке от происходящего.

Но даже шага не успеваю сделать, как слышу громкое:

— Стоять!

Грубые пальцы до боли впиваются мне в плечо. Дергают. Теряю равновесие. Приходится повернуться обратно, чтобы не упасть.