Мы, не сговариваясь, направляемся в больницу.

— Когда ты понял, что у девочек температура? — спрашиваю мужа, ровняясь с ним.

Касаюсь губами лба Оленьки — горячий. Очень горячий.

— Дома, и сразу тебе позвонил, — четко отвечает Артем, начиная подниматься по ступеням. — В садики девочки были немного сонными, я подумал, что они только проснулись. И такой температуры не было. Да, малышки были слегка теплыми, но дома они стали прямо горячими, — он перехватывает Лену одной рукой, открывает стеклянную дверцу, после чего пропускает меня вперед.

Проделывает то же самое со второй дверью, после чего мы вдвоем пересекаем небольшой холл с регистратурой, где я предупреждаю, что чуть позже подойду, чтобы внести данные о пациентах, и направляемся прямо в приемное отделение.

Большое светлое помещение с множеством окон и коек встречает нас резким запахом лекарств. Но меня это не останавливает. Быстро подхожу к двум стоящим рядом пустым кроватям. На одну кладу Олю, на вторую муж размещает Лену.

— Александра Романовна, что-то произошло? — к нам подлетает Марина, молоденькая темноволосая медсестра, одетая в белый медицинский костюм.

Поворачиваюсь к ней.

— Да, мне нужны градусники, и подготовьте жаропонижающие, — перехожу на профессиональный тон.

— Хорошо, — девушка кивает, после чего быстро осматривает малышек. — А… документы? — поднимает осторожный взгляд на меня.

— Позже будут, — чеканю. — Это мои дочки.

Глаза девушки округляются. Она секунду стоит и не двигается, после чего просто кивает и уходит. Я же возвращаю все внимание девочкам. Они вроде бы не спять, но бодрствующими их сложно назвать. Обычно жизнерадостные, непоседливые малышки лежат на кроватках и смотрят друг на другу.

“Нужно было их положить рядом. Может быть, это бы помогло”, — проносится в голове, но сразу же отбрасываю эту мысль.

Лучше подержать их отдельно, вдруг болезнь заразная.

Артем, который стоит рядом с Леночкой и поглаживает дочку по головке, выглядит… растерянным. Неужели, ему тоже страшно? Ведь обычно он несгибаемый. Иногда мне казалось, что мужа ничего не трогает в этом мире. Он будет идти вперед с гордо поднятой головой, преодолевая любые проблемы и невзгоды по щелчку пальца.

Вот только сейчас… Артем просто не знает, что делать. И это выбило его из колеи. Даже его плечи опущены. Муж даже человека напоминать начинает. а не просто машину без чувств.

Подхожу к Оленьке ближе, убираю с ее личика непослушные волоски.

Дочка переводит взгляд на меня.

Кое-как улыбаюсь ей, пытаясь успокоить, хотя непонятно кого именно: ее или себя.

— С ними же все будет в порядке? — доносится до меня голос мужа.

Вздрагиваю.

Поворачиваю к нему голову.

Наши взгляды пересекаются, и у меня перехватывает дыхание.

Артем переживает. Это видно невооруженным взглядом. И как бы я на него ни злилась, мое сердце все равно пропускает удар.

— Должно быть в порядке, — вкладываю в голос всю возможную уверенность. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы с ними все было хорошо.

Артем долго смотрит на меня, после чего коротко кивает.

И я понимаю, он вверяет наших девочек мне в руки.

Всю ночь мы с Артемом просидели рядом с малышками. Отходили только в туалет и за кофе. Муж предлагал мне пойти поспать хотя бы пару часов, он бы подежурил, но я отказалась. В любом случае, не смогла бы уснуть. Мое сердце и так болезненно сжималось каждый раз, когда я смотрела на дочек. Мне приходилось бороться со слезами и постоянно напоминать, что я не только мать, но еще и доктор. Благо, после того, как девочкам вкололи жаропонижающее, температура спала, и они мирно уснули. И хорошо, что медсестра успела взять анализы, иначе пришлось бы ждать до утра.

Но ночью им стало хуже. Малышки стали заходиться в кашле. Таком сильном, из-за чего казалось, что они вот-вот задохнутся. Нам с Артемом приходилось их приподнимать, чтобы давать им откашливаться. Но даже когда мы прикасались к девочкам, они не просыпались. И это пугало еще больше.

Хорошо, что где-то в восемь утра они начали просыпаться.

— Вы долго? — спрашивает Артем, когда мы с медсестрой забираем девочек, чтобы отвезти на рентген.

Оленька обнимает меня за шею, кладет головку мне на плечо и тихонько покашливает.