Открываю рот, не зная, что из него вылетит, но тут же захлопываю, слыша тяжелые шаги.

По спине прокатывается липкий пот, когда я ощущаю приближение мужа. Не сомневаюсь, что это он. Моя теория сразу же подтверждается, когда тяжелые ладони ложатся мне на плечи, грубо сдавливают их.

Дергаюсь в сторону в попытке вырваться из железной хватки, но Артем вдавливает меня в себя. Оставляет короткий поцелуй на моей макушке.

Мои глаза распахиваются. Дыхание перехватывает. Сжимаюсь.

— Что-то ты задержалась, милая, — улавливаю сарказм в голосе мужа.

Кровь в венах начинает закипать. Не взрываюсь, только потому что ловлю мамин взгляд. Счастливый и одновременно печальный.

Плохое предчувствие начинает ворочаться в животе. Но задать вопрос не успеваю, мама широко улыбается и, пробормотав, что нас ждет наш обед, бежит на кухню.

Резко вырываюсь из рук мужа, разворачиваюсь. Впериваюсь в Артема гневным взглядом, замечая, что сегодня на нем, не пиджак с рубашкой, а черная водолазка.

— Что ты творишь? — шиплю, бросая короткий взгляд на кухню, где девочки крутятся вокруг мамы.

— Предупреждающий удар, — хмыкает Артем, засовывая руки в карманы джинсов. — Я же тебя знаю. Ты точно пыталась бы найти себе союзников, чтобы осуществить задуманное.

Ловлю ртом воздух от возмущения. Делаю шаг к мужу, сокращая между нами расстояние. Приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо, но это малая цена за то, чтобы Артем понял — я его не боюсь.

— Ты решил начать контролировать мою жизнь? — выплевываю мужу в лицо, на что он только хмыкает.

— Нет. Я просто даю тебе время понять, что ни тебе, ни мне этот развод не нужен, — муж коварно ухмыляется, чувствую его горячее дыхание у себя на лице.

— И ты решил настроить мою маму против меня? — кончики пальцев покалывают, поэтому я сжимаю кулаки.

— Даже в мыслях такого не было, — вполне серьезно отвечает муж. — Я просто защищаю свою свекровь. Ей не нужны лишние потрясения. Особенно сейчас.

Что-то в голосе Артема привлекает мое внимание. По телу пробегают озноб. Появляется ощущение, что муж знает больше, чем я. Вполне может быть, ведь они часто общались без меня. Раньше я этому радовалась, а сейчас — мне кажется, что меня… предали. Тошнота подкатывает к горлу, в настолько сильный узел стягивается желудок. Делаю глубокий вдох, чтобы очистить разум. Заталкиваю пронизывающую тело маленькими иголочками боль в дальний угол сознания. Концентрируюсь на том, что действительно важно.

— Что ты имеешь в виду? — бормочу, боясь услышать ответ.

Глаза Артема сужаются до тонких щелочек. Он смотрит на меня пристально, пронзительно, словно пытается проникнуть в мою голову, не только прочитать мысли, но и навязать их.

Тревога зарождается в груди. Она ползет по телу, задевая нервные окончания, заставляя их звенеть. Кончики пальцев покалывают, а сердце то и дело пропускает удары.

— Спроси у нее сама, — муж приподнимает бровь, уголок его губ ползут вверх.

Гнев вспыхивает в груди. Вот так всегда! Артем постоянно провоцирует меня. Пытается вывести на эмоции.

Но сейчас не тот момент, когда нужно играть в дурацкие игры. Если с мамой что-то случилось, я должна знать.

Стискиваю челюсти, шумно выдыхаю.

Открываю рот, не знаю, что собираюсь сказать, но точно не то, что понравилось бы мужу.

— Кушать! — Оленька с визгом подлетает к нам, прерывая меня. Малышка хватает нас обоих за руки и тянет на кухню. — Там с-с-сырники! — восторг звучит ее детском голоске.

— И с-с-суп, — кричит с кухни Леночка.

— И суп, — уже не так воодушевленно произносит Оленька, после чего сразу кривится, но все равно задом наперед тащит нас с мужем на кухню. Поддаюсь. Все лучше, чем стоять и играть в гляделки с мужем. Я слишком хорошо его знаю, он все равно ничего путного не сказал бы, только взбесил бы меня еще больше.

Он прав, лучше я просто поговорю с мамой. Заодно прощупаю почву, пойму, какую лапшу на уши успел ей навешать муж.

Мы втроем заходим на небольшую кухню с деревянным столом с тремя стульями у двойного окна. На нем уже стоит несколько тарелок с огромной горой сырников, разными видами варенья, сметаной, хлебом. Мама крутится у кухонного уголка, тоже деревянного, разливая по тарелкам суп из большой металлической кастрюли.

Леночка бегает вокруг нее, останавливаясь то с одной стороны, то с другой. Оленька подводит нас с мужем и мчится к сестре.

Стискиваю челюсти, стараясь не смотреть на мужа, который тут же занимает место у окна.

Я же не знаю, что делать, поэтому мнусь с ноги на ногу, пока не слышу шаги сзади. Приходится отойти в сторону, чтобы позволить маме подобраться к столу и поставить на него две тарелки с супом.

— Что стоишь? — мама поднимает на меня вопросительный взгляд. — Садись, — кладет руку мне на локоть и подталкивает к противоположному от мужа стулу.