— Мы можем прожить без детей. Без совместных, — быстро поправляюсь, — у тебя есть сын, с наследством и титулом проблем не возникнет.

— Как ты заметила, сын уже есть. Проблем не возникнет независимо есть ты или нет.

— Это жестоко, Марк, — я всхлипнула, впервые за месяц показав свою слабость перед ним.

— Поль, — он вздыхает и гладит рукой меня по волосам, ероша незамысловатую прическу, — вот будем мы с тобой сидеть за столом, общаться на различные темы, обсуждать соседей, кто на ком женился, в какие предприятия вложился, какой урожай собрал, да о чем угодно. Будешь меня преданно катать на коляске по округе. Каждый вечер вместе станем встречать закат на причале, держась за руки. Ты ведь это хочешь? И даже не то, что я другой и это всё не то, что я хочу. Помолчи, Поль. Ты станешь взрослеть, становится более женственной. Не обижайся на мои слова, ты и сейчас женственна, но ещё по-особому, по-молодому. Это неминуемо, тебе всего девятнадцать. Тебе захочется тепла, не только объятий и поцелуев, тебе захочется большего. Я знаю, о чем говорю, — его рука на мгновение замирает, — я был с тобой, ты страстна. Так вот, в итоге ты либо посмотришь в сторону…

— Не посмотрю, — упрямо всхлипываю, опустив голову и наслаждаясь прикосновениями.

— Посмотришь, — хмыкает, — Жизнь длинная, неудовлетворённость даст о себе знать. Ладно, если не посмотришь, станешь раздражительной. Сначала по важным вопросам, потом начнут выводить из себя мелочи, а потом, — он многозначительно помолчал, — потом буду раздражать тебя я. Уже только тем, что существую. Что ты посвятила всю себя мне, и у тебя нет ни женского счастья, ни детей. Но ты будешь упорно молчать, не признаваться в этом. Так как это твой выбор. Или даже не признаешься в этом сама себе. Или не будешь молчать, кто знает? Это человеческая природа, Поль. Против этого мы бессильны. Мы хотим не только любви духовной, но и телесной. В нас природой заложено стремление размножаться. Человек научился изображать благополучие, на самом деле не чувствуя его. Но кому оно нужно, такое благополучие?

— Без тебя я тоже не смогу.

— Сможешь. Вначале будет трудно, очень. Не спорю. И тебе, и мне. Но стоит ли портить жизнь сразу двоим? Давай сохраним в памяти то прекрасное, что между нами было. Лет через пять, а может раньше, найдешь себе достойного мужчину и будешь с ним счастлива.

— Марк…

— Развод я тебе дам, проблем с этим не будет ввиду моего состояния.

— Марк…

— Поль, пойми, — переводит пристальный взгляд на меня. Взгляд полный боли и обреченности, — . Я тоже живой человек, со всеми присущими людям чувствами. Я не смогу видеть твои измены. Понимаешь? Не смогу. Или ещё хуже, как ты мучаешься рядом со мной. А ты мучаешься.

— Меня мучает лишь то, что ты не позволяешь мне быть с тобой, — кажется, я уже близка к истерике.

— Это пока.

— нет, я…

— Поль, давай закроем эту тему. Собирай вещи и уезжай.

Он меня не слышит. Он меня не хочет услышать!

— Марк, давай попробуем. Доктор Сварт говорит…

— Плевать мне, что он говорит. Сварт давно выжил из ума.

— Дай мне год, — я поднимаю к нему зареванное лицо и прошу: — дай мне всего лишь один грёбаный год. Если ничего не получится, то я уеду.

— И что он тебе даст? — насмешливо.

— Я буду знать, что я пыталась, но не смогла.

Глава 2.

Два года до настоящих событий. Королевство Картелия.

Бал по случаю Дня рождения графини Белвеской.

— Ой, — восклицает Миранда, прижимая ладошку ко рту в деланном удивлении, — Вы только посмотрите! это же мадам Де Лосси. Помните? Та, которую муж застал в уединении с другим мужчиной.

— И как ей только совесть позволяет появляться в приличном обществе! — сразу подхватывает Нора. Они с Мирандой подруги детства и кладезь информации. Иногда крайне полезной. Но чаще высосанной из пальца какой-нибудь скучающей пожилой матроны, сидящей вечерами с подругами за чашечкой ароматного чаю и пытающейся таким образом хоть как-то расшевелить их.

— Говорят, маркиз был вне себя, — продолжает, понижая голос, Миранда. Это наказание нам досталось от жены кузена. Нам — это мне и моей кузине Марте. В отличии от своей спокойной и уравновешенной сестры, доставшейся в супруги моему брату, Миранда была вспыльчива, театральна и падка до сплетен. Нора пыталась ей соответствовать.

— Но мадам, — продолжает громко шептать Ми, сменив ладонь на веер, — пообещала прикрыть ему денежную жилу своего папеньки. А маркиз страшный мот и беден как церковная мышь, поэтому о разводе не идёт и речи.

— Но явится сюда! — снова восклицает Нора.

— Эх, барышни, третий бал, а принца всё так же нет, — вздыхает Марта, тем самым прерывая поток ненужных и не предназначенных для молодых девичьих ушек подробностей. Впрочем, их можно было бы и послушать, но, Всесветлая, не на Балу же в присутствии пол сотни чужих ушей!

Так сложилось, что в этом году мы все — Я, Марта, Нора и Ми — достигли совершенолетия, и были выведены заботливой рукой матушек и моей тётушки, так моя мама покинула этот мир преждевременно, в свет на охоту на завидных женихов. Только пока оказывается, что женихов полон зал, а завидных раз — два и обчелся.

— Кстати, говорят, вернулся граф Сторендж, — быстро находит новую тему Нора.

— Да ты что? — округляет глаза Миранда и после мечтательно тянет: — вот если и выходить замуж, то только за него.