Ушел перекатом, сразу же поднимаясь на колено и вскидывая пистолет-пулемет. Оттарабанила очередь. Птичка с жалобным клекотом рухнула на мощеную улицу. Распластались кожистые крылья, вывалился язык.

Зато наездник не пострадал. Он сразу же спрыгнул со спины птерозавра и бросился в сторону, пропуская поток свинца мимо.

Другой кошак спустил тетиву, стоя на крыше соседнего дома.

Стрела со свистом рассекла воздух.

Уклониться не успел. Просто развернулся и скосил ее секачом — древко пополам.

На морде тойгера-лучника проступило удивление, а затем злость. Он тут же наложил новую стрелу на тетиву. Но поздно — короткая очередь. Причем даже не моя. Это Змей пронесся на мотоцикле мимо и расстрелял кошака.

— Ты не зевай, волчара, — сказал он. — Твой рогатый ящер без наездника шалит.

И умчался дальше.

Не могу сказать, что испытал прилив благодарности или начал ему доверять.

Доверие между нами — штука зыбкая, как дым костра. Чуть ветерок подует — и финито.

Потерявший летуна тойгер оказался злопамятным — метнул в меня копье с наскока. Я уклонился, а он бросился на меня, обнажив клыки и выпустив когти.

Ушел от его атаки. Развернулся и заехал ему с ноги по морде. Котик вырубился.

Но осталось еще несколько птерозавров. Вольники вскидывали ракетометы и давали залпы по ним. Над городом летали ракеты. Взрывались в воздухе, будто праздничный салют. В одного крылатого ящера они даже попали — тот вспыхнул огненным шаром и рухнул на крышу. Свалился в сад. Начался пожар.

Идиоты. Ладно, будем надеяться, что дальше огонь не пойдет — в поселении сплошь каменные стены, так что садик выгорит, но катастрофы скорее всего удастся избежать.

— Стена наша! — взревел голос Монаха в наушнике.

Радостная весть, но это далеко не конец сражения.

Добрыня бушевал.

Оставшись без наездника, трицератопс не знал, что делать. Потому делал, что вздумается. Его очень донимали копья тойгеров и птерозавры, которые так и норовили выклевать зверю глаза. Он ревел и носился по городу, сокрушая постройки.

Эх, разрушений все же больше, чем хотелось.

Новый трубный глас.

Я услышал топот и обернулся. Через открытый под храмом проход в город рванули новые кошаки. Далеко не все при оружии, но все — мужчины. Похоже, наше вторжение заставило их прервать праздник — или чем они там занимались под горой.

Это уже мирное население. Убивать их не хотелось, но каждый тойгер горел решимостью отстаивать родной город до последней капли крови.

Надо скорее оседлать Добрыню.

Бросившись по улице туда, где все рушилось и грохотало, я включил микрофон:

— Приготовить подарки!

В наушнике послышались смешки.

— Ага, готово! — ответил голос одно из тех идиотов, что возились с коробками на складе.

— Высыпай! — скомандовал я.

Несколько рядовых вольников остановились поперек улицы. Спешились и сняли принайтованные к байкам коробки. Чиркнули ножи, распарывая скотч.

И по мостовой принялись весело скакать резиновые мячики.

«НКМ-72».

Натуральные каучуковые мячи.

По семьдесят две штуки в упаковке.

Довольно дорогие, кстати.

При виде этого безобразия кошаки сперва затормозили. Их хвосты гневно дергались, а руки сжимали копья или просто палки.

Но все оружие оказалось немедленно отброшено.

Инстинкты взяли свое. Котики бросились за мячиками и принялись с остервенением гонять их. Весь налет цивилизованности тут же слетел. Они бегали на четвереньках, урчали, мяукали, радовались и злились одновременно.

Азарт полностью поглотил их и обезвредил.

Добрыня ревел и метался. Птерозавр вцепился в его морду, будто кожаная маска летучей мыши. Бил крыльями и клевал веки. Трицератопс мотал головой, но сбросить птичку не мог.

Я прицелился, надеясь не задеть самого зверя. Да, он отлично восстанавливается и все такое, но все же не по-дружески пули в мясо засаживать.

Вспышки выстрелов. Маска отвалилась от рогатой морды и рухнула вниз.

Добрыня заморгал и тяжело выдохнул — ноздри раздулись, а вышедший из них воздух всколыхнул мой плащ.