— Твою мать…

Я наступил на одну из мчащихся на меня белок, убил в полете другую и бросился к динозавру. Нет, эти мелкие твари его точно не доконают, но покусают знатно. Это как оказаться вечером на болоте — накормишь целую тучу гнуса.

Белочек становилось больше. Они облепили трицератопса. Присосались, как миноги, и сосали кровь гиганта. Их языки дергались, будто шланги, а глаза дурнели с каждый глотком.

Одну из них я схватил за хвост бионической рукой и дернул. Присоски с чпокающим звуком отстали, но игла застряла в толстой шкуре гиганта. Пришлось выдергивать ее живой рукой. Раздутая от крови белка даже не сопротивлялась, когда я раскрутил ее и швырнул прочь. Трицератопс трясся и ревел, пытался подняться.

Боковым зрением заметил новую пушистую красавицу — эта метила в меня. Язык метнулся вперед — я его перехватил, раскрутил зверька и шибанул об землю. Хорошо, что здесь нет зоозащитников. Хотя день-другой в Диких Землях — и он бы переквалифицировались в зооненавистников.

Следующая белочка с прыжка насадилась на подставленный клинок. Стряхнув тушку, я продолжил счищать этих паразитов со шкуры динозавра. Как там называются птички, которые чистят шкуры бегемотов от насекомых? Вот я сейчас такой птичкой и работал, а мой клинок — клювом.

Работенка оказалась непростая. Приходилось уделять персональное внимание каждому зверьку — если их просто срывать или срезать, то в ране останется шип. Чем-то это напоминает клещей. Их тоже надо снимать аккуратно. И они тоже любят облеплять жертву целой тучей. Раздуваются, жиреют от крови.

Сейчас к чешуе трицератопса присосалась добрая сотня таких белочек. Им совсем не нравилось мое участие. Они швырялись шипами, а я осваивал работу ветеринара в полевых условиях и страшно матерился. Припомнил все эпитеты, которыми меня одарила Шондра, пока мы девятнадцать минут дожидались полицию. А заодно все, которые так хорошо подходят Кармилле.

Чем больше кровососов встречаю, тем сильнее их ненавижу.

Скольких я перебил — не считал. Но пушистиков становилось больше. Все новые откликались на зов сородичей.

Вот, новая белка шустро соскользнула с ветки. Из клыкастого ротика вытянулся язык-шип и бросился ко мне змеей. Секач снова не подвел, зато другая белочка успела метнуть в меня шипы — хорошо, что броник надел.

На ходу разворачиваюсь. Сквозь густую листву пробивается солнечный свет и бликует на заточенной стали. Нашинкованная белочка уже никого не тронет.

Схватив другой рукой ближайшую белку, швыряю ее в колючий кустарник. Лязг и свист клинка. Шипы из пушистых хвостов. Юркие, проворные и коварные зверьки. Бронежилет принимает новую порцию игл, не позволяя им вклиниться в мое тело.

Трицератопс ревет — ему наконец-то удается вытащить из-под себя неудачно подвернутую ногу. Он бьет копытом. Земля под его ударами содрогается, а я спешу перебраться на спину титана.

Пара мощных скачков, оползающая вниз земля — и мы выбрались из оврага.

Но белочки не отстали. Эти заразы продолжили лезть!

Тряхнув рогатой головой, динозавр устремился прочь. Некоторое время эти пушистые заразы нас преследовали, но быстро остались позади.

И вот, наконец, мы вырвались из чащи на открытую луговину. Здесь трицератопс замедлился и, шумно дыша, опустился на брюхо. Передохнуть решил.

Я опасался, что он все же прибьет меня по старой памяти, но нет. Только повернулся и сурово посмотрел, когда я продолжил добивать оставшихся на его теле белочек. Все же помощь этот многотонный ящер оценил.

Закончив с его шкурой, спрыгнул в траву и подошел к его морде. Пара глаз внимательно следила за мной. Из ноздрей вырвался горячий воздух. Почему-то это меня удивило.

«Он же теплокровный», — пришла отстраненная мысль.

— Мы на одной стороне, — сказал я, снова протягивая между нами незримую связь.

На этот раз получилось проще. Динозавр не сопротивлялся, даже сам открылся.

Мы с этим чешуйчатым богатырем нашли общий язык.

Я положил руку на его носовой рог и пафосно изрек:

— Нарекаю тебя Добрыней.

После чего с усмешкой добавил:

— Но мы никогда и никому не расскажем про белочек.

* * *

Вольники остались ждать рядом со стадом трицератопсов.

В наушниках послышался женский голос:

— Волк! Волк, где ты? Отзовись, черт возьми!

Змей даже невольно усмехнулся. Эта беловолосая сука все же проявила себя. Не безразличен ей офицерчик. Даже забыла с общей частоты уйти.