Ван Дэи разбудил меня в полдень — дольше спать нельзя, потому что работа не ждет. Влажная жара дополнялась припекающим солнышком, от которого я защищался соломенной шляпой.

Разгрузить машину со стройматериалами мы благополучно успели еще вчера, в промежутке между ужином и поездкой на поле, правда сначала пришлось встретить грузовик у въезда в деревню и помочь найти дом.

Сетку мы купили двухметровую, суммарный ее вес велик даже без учета ошкуренных и правильно высушенных деревянных столбов — они в нашем дворе давно имелись — поэтому пришлось прицепить телегу к трактору. Компанию в ней мне составлял дядюшка Вэньхуа. Вынув у стоящей у своих ног сумки наполненную мутной жидкостью стеклянную поллитровую бутылку без этикетки, он зажал ее коленками, вытащил деревянную пробку и сделал пару глотков. Крякнув, вернул бутылку коленям, вынул из сумки огурчик и смачно им хрустнул. Прожевав, он заговорщицки мне подмигнул и кивнул на бутылку:

— Чтобы работать веселее было! Отцу ничего не скажем.

— Спасибо, но до совершеннолетия я пить не стану, — вежливо отказался я.

Да и потом не рвусь — здоровьем нужно дорожить.

Пожав плечами с видом «хозяин — барин», Вэньхуа приложился к бутылке снова, доел огурчик и ощутил потребность поделиться своим богатым внутренним миром и жизненным опытом:

— Вот что мне больше всего не нравится в современной молодежи, так это отсутствие мужского характера. Когда мне в твои годы предлагали выпить — я выпивал. Когда мне в твои годы говорили готовиться к экзаменам, я шел туда, где мне предлагали выпить…

И ты этим гордишься? Еще один бывалый педагог на мою голову.

— Посмотри на себя и своих ровесников, — продолжил дядюшка. — Разве вас можно назвать мужиками? Даже мой братец, — он кивнул на спокойно себе управляющего трактором и не слышащего монолога братца из-за шума двигателя Ван Дэи. — Совсем бесхарактерный, все ваши бабы на нем ездят как хотят. Спорим, ты даже не подумал о том, чтобы вступить в ряды Народно-освободительной армии Китая?

Так ты сам не служил! Пока дядюшка снова прикладывался к бутылке и закусывал огурчиком, я честно подтвердил:

— Не думал.

Этот формат социального лифта мне не подходит.

— Вот такая в Китае нынче молодежь, — грустно вздохнул на меня дядюшка. — Вас интересуют только модные шмотки и красивая жизнь. Вам плевать на Родину и стариков. Уверен, при первой же возможности ты навсегда забудешь о семье и будешь прожигать жизнь в свое удовольствие, напиваясь в ночных клубах — этих рассадниках порока и идеологического оружия Америки, призванного лишить наш народ политической грамотности, — лицо Вэньхуа приняло одухотворенное выражение, которое обычно возникает на словивших важное для себя «откровение» рожах выпивших людей. — А может ты и вовсе начнешь принимать наркотики, забыв о «столетии унижения», когда Поднебесную окутала страшная эпидемия наркомании!

— Это точно не для меня, — отмахнулся я.

— А еще современная молодежь любит врать, — не поверил в мою любовь к здоровому образу жизни дядюшка. — Помяни мое слово — однажды Партии надоест терпеть происки проклятых сепаратистов с Тайваня, и они прикажут НОАК освободить островитян от гнета капиталистов. Будь у меня две руки, я бы сразу пошел записываться в войска, чтобы отдать свою никчемную жизнь за Великий Китай, как это сделал бывший муж моей любимой Се Мейли. Вот он был настоящим мужиком, прямо как я, — дядюшка обрел на лице глупую ухмылку. — Знаешь, какая умелая она в постели?

Не знаю и знать не хочу!

— Впрочем, тебе, девственнику, откуда знать, как себя ведет влюбленная женщина? — приложил меня Вэньхуа. — Я в твои годы…

Пожалуйста, уважаемый трактор, можно везти нас быстрее?! Дядюшка принялся перечислять имена своих прошлых дам, не забыв выпить за каждую, и к прибытию на залитую солнышком и поросшей высокой травой полянку был уже совсем веселенький.

Лихо спрыгнув с остановившейся телеги на землю, он потерял равновесие и упал рожей в травку, не растеряв от этого ни капли патриотизма:

— Как прекрасен Китай! В какой великой стране, в какое великое время нам выпала удача жить!

— Опять нажрался! — поморщился на братика Ван Дэи и непоследовательно добавил. — Дай мне тоже.

Тоже хочет как следует прочувствовать величие Китая.

— Что угодно для моего любимого брата! — проявил щедрость Вэньхуа. — Возьми в моей сумке, а ты, племянничек, помоги мне встать — любовь к земле Поднебесной слишком сильна!

Китайский папа полез в телегу, а я поднял дядюшку на ноги.

— Хороший ты пацан, — обнял он меня, встав на цыпочки и положив подбородок на мое плечо. — Я всегда гордился таким рослым и сильным наследником славного рода Ван!

— Спасибо, — мужественно поблагодарил я, морщась от крепкого дядюшкиного аромата, замешенного из давно нестиранного камуфляжа и спирта.

— Ты далеко пойдешь, — пообещал он мне, отпустил и похвалил спрыгнувшего с телеги Ван Дэи. — Так же ловок, как в молодости!

— Угу, — буркнул занятый открыванием бутылки китайский папа. — Не теряй времени, малыш, открой борт, — указал мне на телегу.