Полтора сэкономленных юаня китайская мама велела оставить себе, и я сгрузил монетки в копилку в своей комнате. Теперь там почти сорок юаней — отличное подспорье для начала скорой городской жизни, хватит три раза покушать в дерьмовой забегаловке.

Дом к моему дню рождения украсили самодельными плакатами и цветами с нашего сада, с самого утра меня засыпали поздравлениями и дарили мелкие, символические подарки. Основные подарки получены заранее, в виде модных шмоток. Запах стоял умопомрачительный — в печи на кухне запекается здоровенная домашняя пицца, которой уготована роль быть празднично съеденной.

Но, несмотря на праздничные тона, атмосферка в доме царила та же, что и последние дни.

— Никакого аграрного! Ван Ван обязательно должен попытаться поступить в университет в Пекине! — такой лакшери-план отстаивала бабушка Кинглинг, которая после городских событий и демонстрации языка уверовала в меня так, что хоть вешайся, силясь оправдать до нереалистичности завышенные ее ожидания.

Но так все-таки гораздо лучше, чем «ты кроме выращивания чеснока как мой бестолковый сын ни на что не годишься!».

— Даже если он наберет максимум, а он ни за что его не наберет, в Пекин его никогда не примут — у Ван Вана не будет дополнительных баллов от школы, и он из другой провинции. Зато в аграрный колледж его возьмут без проблем, и знания оттуда пригодятся ему в жизни! — главным бабушкиным оппонентом выступал Ван Дэи.

Если китайский школьник — круглый отличник и вообще молодец, «от школы» к результатам Гаокао добавляется двадцать два дополнительных балла. Помимо этого, при рассмотрении университетом кандидатуры абитуриента, учитываются характеристики и участие во всяческих социально-одобряемых активностях. С ними у меня, как и с успеваемостью, не задалось — ну какая «общественная нагрузка», если нужно на полях вкалывать?

Имеется и очередной «стопор» в китайских социальных лифтах — абитуриентов из других провинций принимают по квотам, которые не больно-то велики. Понять можно — в стране с таким специфическим расслоением между городом, деревнями и провинциями все захотят попытать удачу в Пекине, и он попросту захлебнется. Принцип «Где родился — там и пригодился» в Поднебесной исповедуют на законодательном уровне. Словом — столицы мне не светит, потому что даже с максимумом баллов (который, как совершенно справедливо заметил отец, я не наберу вообще никак) все места в Пекинских ВУЗах займут победители провинциальных и столичных олимпиад и «ударники общественного труда». Ну и деточки очень уважаемых людей — куда без этого?

— Армия — это стабильность! — вклинился в спор дядюшка Вэньхуа.

С самого утра приперся, уже «тепленький», и порадовал — без иронии — меня подарком в виде великолепно вырезанного из дерева дворцового стражника эпохи Хань. Вон он, на полке стоит, радует глаз.

— В армии его научат дисциплине, и там много отборнейших кретинов — на их фоне наш малыш быстро проявит себя, и на пенсию выйдет как минимум полковником. А если Партия велит освободить Тайвань, так и целым генералом — я уверен, что Ван сможет прекрасно проявить себя в бою!

Спасибо, не хочу.

— В Сычуане тоже есть хорошие университеты, — мама Айминь придерживалась золотой середины между позициями отца и бабушки. — Если ты такой любитель армии, может заведешь собственного сына и его отправишь освобождать Тайвань?! — а вот дядино видение будущей судьбы единственного сына не разделяла настолько же однозначно, как и я.

Может результаты Гаокао дождемся, а потом залезем в интернет и поищем мне подходящий вариант? Тут подождать-то пару дней всего осталось! Ох уж эти Ваны — лишь бы ругаться, потому что иной модели общения применять не умеют. Нервы, что удивительно, от ругани никто не тратит, кроме меня — они-то привыкли, а я — до сих пор нет.

Чертыхнувшись, я пошел на веранду, взял оставленный там котелок с вьюнами и пошел на задний двор — там последние пару часов прадедушка занимался созерцанием деревьев и впитыванием щедрого сычуаньского солнышка.

— Уважаемый Дин Йонг попросил передать тебе подарок, — опустился я на вертикально стоящий шлакоблок рядом с дедовым креслом и поставил котелок перед нами.

— А, малыш Дин, — улыбнулся вынырнувший из привычного пожилого транса Ван Ксу. — Знаешь, а я ведь помню его с тех пор, как он был твоего возраста…

С прадедом и его историями я просидел до вечера, когда за нами пришла глухонемая бабушка и велела переодеваться и идти в дом — тучи на небе обещали скорый ливень, и во дворе, как изначально планировалось, посидеть не удастся.

Китайский способ поедания пиццы меня немного удивил, но я быстро подстроился и начал не хуже других Ванов «отпиливать» кусочки палочками, обмакивать их в соусы и класть в рот. Состав у пиццы по-настоящему «домашний» — в нее положили все, что только нашлось, даже лапшу. Вкус от этого у каждого края пиццы получился разный, и я был очень этим доволен.