Эти слова продолжали звучать в голове Ромы, когда Паладин вез его домой. Егор Владимирович попал точно в цель. Он не привык думать о Полине. Именно думать. Он ее любил, желал и жизни без нее не мог представить, но не думал о ней, не привык нести за семью ответственность. Вот и сегодня, более недостойного поведения сложно представить. Мало того, что уклонился от разговора, так потом еще и сбежал, оставив жену одну на произвол Одинцовой.

Конечно, молодой человек не мог полагать, что Димы при этом ужасном разговоре не будет. А вот от Милы, которой отсутствие Луганского развязало руки, следовало ожидать любой подлости. И все же почему она поступила столь жестоко и странно? Ведь их отношения изначально носили лишь временный характер и Одинцова сама взяла с него слово - о них молчать. Так какая муха ее укусила сейчас?

Серж бросил на Рябинина быстрый внимательный взгляд:

– Злишься из-за поступка Милы?
– бесстрастно поинтересовался партнер.

– Я не злюсь. Просто не знаю: как теперь быть, - устало качнул головой Роман.

– Извини, я не могу повлиять на решение их ведомства, - с сожалением констатировал Серж, - прислав ее, нам оказали медвежью услугу.

– Этот выбор сродни катастрофе, причем, как мне кажется, кем-то спланированной. Дима сказал, что она просто в бешенстве, так жаждет нас уничтожить, - Рябинин задумчиво смотрел на струящуюся впереди ленту дороги.

– Скорее всего все дело в акте, - помолчав, констатитровал Савицкий, - ее заключение могут признать ошибочным, она боится потерять место. Ты же знаешь ее трепетное отношение к работе.

– Да будь оно проклято, это ее трепетное отношение! Именно из-за него мне пришлось, - Рома замолчал, оборвав себя на полуслове, – нет слов, чтобы объяснить мой поступок Полине. Если я скажу: какие у меня были настоящие мотивы, все станет еще хуже. Пусть уж лучше так.

– Уверен? – в голосе Савицкого скользнуло сомнение, - узнав правду, Полина не станет ревновать.

– Правильно, - с горечью согласился Рома, - она просто будет меня презирать.

– Ты не прав, - лаконично возразил Серж,- в той ситуации у тебя не было особого выбора.

– Зато он у меня точно был, когда я, как последний идиот, ввязался в дела с Феликсом, - мрачно откликнулся Рябинин.

– Кстати о Феликсе, – задумчиво начал Паладин, – сегодня у меня была встреча с информатором и, судя по всему, его можно исключить из списка подозреваемых.

– Тогда кто у нас остается? – Рябинин старался, чтобы голос звучал спокойно, но последние события выбили его из равновесия.

Нападения на набережной он не ожидал и не был к нему готов, хотя как вообще можно подготовиться к таким вещам.

– Полдюжины твоих бывших дружков, если конечно среди этих любителей выпивки и карт найдется такой усердный, а главное неглупый игрок, - не слишком уверенно предположил Сергей.

– Игрок? – удивленно повторил Рома, ощутив как по спине пробежал неприятный холодок.

– Да, он играет с тобой, а может быть и со всеми нами. Меня это раздражает, – Серж плотнее сжал руль, – я не могу его вычислить, не могу предугадать следующий ход. В твоем окружении такого человека нет, но он должен быть, должен быть достаточно близко или же рядом его подельник.

– Твое устройство не подвело, – неожиданно тихо проговорил Роман, – спасибо, Паладин.

– Мы в расчете за прыжок, – невозмутимо отозвался молодой человек, – неужели доехали, наконец-то.

Серж остановил машину, выключил фары и толкнул дверцу. Рябинин медленно покинул автомобиль. Гравий тихо шуршал под его ногами, и путь до кованных затейливых ворот казался бесконечным.

Они открылись, прежде чем он успел дойти, в полосе света, падающего из сада, показался хрупкий знакомый силуэт. Что-то невесомое соскользнуло с ее плеч и осталось лежать на дорожке, но Полина не заметила ничего, кроме человека идущего ей навстречу. И преодолев всего несколько шагов, растворилась в его объятиях.

В тот миг она испытала то, что не удалось почувствовать в больнице. Мужчина, обнимавший ее, стал ее частью, он был ее болью, ее надеждой, ее судьбой. То, что сейчас рождалось внутри, не умещалось в границы слова «любовь», по крайней мере так, как она понимала его раньше. Для того чтобы жить, дышать, чувствовать себя счастливой - ей теперь был необходим он.