И когда она преодолела спуск, то, наконец, подняла глаза на одного из них и вздрогнула. Мужчина со шрамом на лице смотрел на неё с тоскливым блеском в глазах, какой бывает у голодных зверей. Казалось, этот некрасивый, серый человек ничего не видит вокруг. Когда она попыталась обойти его, потому что он не уступил дорогу к узкому мостику, стоя застывшим истуканом, то заметила краем глаза, что второй метнулся к ней сбоку. Хотела закричать, но крик скомкался в тряпке, которой второй мужик закрыл её нижнюю половину лица. Рванулась, но поздно. Железные тиски сжали её. Кто-то из них сильно ударил по руке, и телефон упал на землю, экраном вверх, на котором ещё шёл вызов, и Ким мог всё слышать. Наверняка мог. Она хотела набрать воздуха для второго крика, чтобы её любимый точно понял, что с ней случилось плохое, но тут закружилась голова, и тело перестало слушаться. Она почувствовала, как тот, кто обхватил её тело сильной рукой, другой также прижимая тряпку к её лицу, волочит её куда-то, и ноги её хотят упереться, но не могут. Руки беспомощно бьют по бёдрам человека, но удары эти слишком слабы. Последнее, что услышала, было тихое, хриплое: «Аккуратней, мля! Задушишь раньше времени». Затем наступила короткая темнота.

Очнулась она почти сразу и первое, что увидела – это человека со шрамом на лице, сидевшего на карточках у её ног. Его глаза, глядевшие исподлобья, шарили по пространству, потрескавшиеся губы кривились в злобной усмешке. Локти его лежали на коленях, в вытянутой правой руке мужчины тускло поблескивал нож.

Женя знала, что над её головой ещё один человек. Тот, кто прижимал тряпку к её лицу. Долговязый. Она осторожно скосила глаза влево и увидела его. Он стоял каменным изваянием и сквозь кусты напряжённо смотрел в ту сторону, откуда доносились едва различимые голоса. Вперемежку с этими голосами слышался шум приближающейся электрички.

"Надо закричать!, – подумала Женя, – надо немедленно закричать. Вот сейчас! Чтобы кто-нибудь услышал!".

Но медлила, упуская драгоценные секунды. Медлила, понимая, что как только она закричит, Шрам, как она мысленно окрестила изуродованного мужчину, вонзит в неё нож.

Тускло поблескивающая сталь притягивала её взгляд, гипнотизировала, пугала своей выразительной прямотой назначения.

Чёрт! Он так и так её зарежет, чего же она молчит?

Женя прикрыла глаза. Чувствуя, как дрожат её веки, она испугалась, что эти мужчины поймут, что она в сознании. Только бы не выдать себя.

Но ведь всё ещё может обойтись? Если она прямо сейчас закричит и резко вскочит, если она толкнёт ногой этого страшного, неприятного человека… Да, точно! Надо всё сделать быстро и последовательно: пнуть, закричать, вскочить на ноги и бежать. Именно в этом порядке. А, может быть, сначала закричать? Стоп! Зачем она рассуждает? Зачем теряет время? Хорошо, насчёт три. Раз, два, три!..

На «три» сердце больно сжалось, и по всему телу пробежала судорога животного страха.

Женя сжала челюсти так сильно, что горло свело рвотным спазмом. Это помогло на секунду унять судорогу. Затем она резко подтянула правую ногу к животу и со всей силы пнула в белое пятно лица. Шрам взмахнул руками и, не удержавшись в неудобной позиции, полетел спиной на землю.

– Помогите! – закричала девушка и сразу же поняла, что вряд ли её кто-то услышал, потому что голос впервые в жизни подвёл её – крик вышел слабым, сдавленным и потонул в шуме стучащих колёс электрички, которая именно в эти секунды катилась по рельсам мимо ручья и мимо страшного логова этих людей, надёжно спрятанного кустами.

«Надо было чуть раньше, дура!», – пронеслась в голове злая мысль.

Женя даже не успела вскочить на ноги, потому что не учла второго – Долговязого. И тот оказался проворнее – упал на неё всем телом в тот момент, когда девушка, уперевшись локтями в сырую землю, попыталась подняться. Восьмидесятикилограммовая туша пригвоздила её к земле. И второй крик «помогите» так и остался в горле, потому что тяжёлая, грязная рука Долговязого со шлепком упала на рот Жени. Это слово, эта мольба о помощи ударилась об ладонь, скомкалась и превратилась в мычание.

– Ах ты, тварь малолетняя! – прорычал Шрам, вставая на ноги. – Я тебя щас научу, как старших уважать. – Он сделал шаг, грубо оттолкнул Долговязого и, схватив Женю за волосы, с силой ударил её в лицо кулаком. От боли брызнули слёзы из глаз. Женя вскрикнула, Шрам дёрнул её за волосы и сунул лезвие ей под нос. Обдавая густым запахом перегара, он прорычал:

– Смотри сюда, тварь! Ещё раз заорёшь, я тебе всё лицо изрежу, поняла? Я спрашиваю, поняла меня?

– Да, – всхлипнула Женя.

Шрам скосил злые глаза на Долговязого и прошипел:

– Че-то не работает твоя смесь, химик ты гребаный.

– Да нормально раньше было, всё работало, – просипел Долговязый, вращая тупыми, растерянными глазами.

– Фьсе работало, – передразнил Шрам, кривя губы. – Давай тряпку. Завяжем ей хайло, пока она своим рёвом всю округу не собрала.

Стоя на коленях, Долговязый принялся шарить по карманам безразмерной чёрной куртки, наконец, извлёк грязный платок и подал Шраму. Тот развернул его и выругался – тряпка была слишком короткой. Долговязый спохватился, вспомнил, что на шее у него шарф – стянул его, протянул напарнику. Тот скомкал тряпку, сунул её Жене в рот, затем обмотал шарфом её лицо и крепко затянул его концы на затылке так, что остались видны только испуганные заплаканные глаза.

Сквозь слёзы Женя увидела силуэт третьего человека, который появился внезапно за спиной Шрама. Внутри проснулась надежда на спасение; девушка зажмурила глаза, чтобы выдавить слёзы и чтобы прояснился взгляд. Но открыв их, она издала тихий стон. За спиной мужика маячила полупрозрачная, бледная девушка с до боли знакомым лицом. Оксана. Та самая одноклассница, умершая два года назад от тяжёлой болезни. Та, о ком все время твердил Ким.

Глаза призрака выражали терпеливое ожидание, синюшные губы кривились в ободряющей улыбке.