— Вечер уже, между прочим, — сообщила я коллегам. — Не пора ли нам, так сказать, на покой.

— Я дежурю по номеру, — грустно сказал Сева.

— А я нет! — радостно подхватила я и, послав один на всех воздушный поцелуй, покинула редакцию.

Когда я, еле волоча ноги, вышла из лифта, меня до смерти напугала соседка Галина Аверьяновна. Она, с шумом распахнув дверь своей квартиры, набросилась на меня:

— Сашенька, это что ж делается! Ты скажи своему молодому человеку, чтоб он так не поступал. Неправильно это.

Я с искренним недоумением рассматривала милейшую женщину, с которой у меня всегда были самые добрые отношения, и не понимала ничего из ее загадочных речей. Во-первых, своего молодого человека у меня не было, дай бог памяти, уже месяцев семь. Во-вторых, поступки моего бывшего сожителя Валеры Синявского, если соседка все-таки его имела в виду, никогда не были в пределах моей компетенции, а уж после нашего драматического расставания и подавно.

Пока Галина Аверьяновна отчитывала меня, а я тупо на нее таращилась, силясь понять, в чем же моя вина, на лестничную площадку вышел муж соседки Сергей Викторович с огромным букетом цветов и протянул его мне.

Если бы на свете существовали приборы, измеряющие человеческое удивление, то в этот момент они могли бы подтвердить, что я пошла на рекорд. Я не видела ничего более удивительного, чем мой шестидесятилетний сосед Сергей Викторович, слесарь по профессии и доминошник по призванию, стоящий передо мной в черной майке, тренировочных штанах с вытянутыми коленками, голубых носках и в тапочках, но с букетом из белых роз, белых лилий и белых хризантем. Да, он протягивал букет мне в присутствии, заметьте, собственной жены.

Что за день такой!

— Это… мне? — уточнила я.

— Ну не мне же! — ответила Галина Аверьяновна.

Действительно, если Сергею Викторовичу и дарить кому-то цветы, то не своей же жене.

Я взяла букет.

— Скажи ему, что нельзя такие дорогие вещи оставлять под дверью, — продолжала верещать Галина Аверьяновна. — Он что, дурак у тебя? У нас тут и бомжи ходют, и алкоголики. Если даже с кладбищ цветы воруют, то уж отсюда и подавно. А он — глянь! Положил цветочки НА ПОЛ и пошел.

Я наконец поняла, что случилось. Букет лежал у моей двери, соседи увидели, взяли его себе «на хранение» и теперь ругались на меня за то, что «мой молодой человек» позволяет себе такие дурацкие выходки.

Соседей можно было понять. Роскошные цветы действительно вызывающе контрастировали с обликом нашей лестничной клетки, и я впервые подумала: а не поменять ли мне дверь в квартиру на более приличную? А то уж очень она, дверь то есть, страшная.

Впрочем, «молодой человек» Вениамин Гаврилович, а я не сомневалась, что это он положил сюда букетик, наверняка не представлял, какой поднимется переполох.

Соседи, казалось, еще долго могли воспитывать меня, но, к моей великой радости, в квартире зазвонил телефон. Пока я возилась с ключами, Галина Аверья-новна продолжала еще что-то говорить, но уже вполнакала, без прежнего чувства, больше для проформы. Открыв дверь, я извинилась перед ней и бросилась к телефону, оставляя на полу грязные мокрые следы, но не успела. Телефон предательски замолчал, как только я протянула к нему руку. Ладно, в конце концов, если я кому-то сильно нужна — перезвонят. Долг вежливости, однако, требовал, чтобы я рассыпалась в благодарностях по поводу цветочков. И я позвонила Ильину на мобильный:

— Спасибо, Вениамин Гаврилович, вы необыкновенно милы. На такие розы я не рассчитывала даже на собственных похоронах.

— Саша! — Ильин старался говорить укоризненным тоном. — Разве так можно? Не мрачновато ли шутите?

— Какие уж тут шутки! Давайте серьезно, Вениамин Гаврилович. Бросаете дорогущий букет на пол, в грязном неохраняемом подъезде, у нас тут бомжи толпами ходят, ну куда это годится? Вы бы еще бумажник на коврике оставили.

— Не подозревал в вас такой рачительности, — Ильин вздохнул, — поверьте мне, букет цветов для очаровательной девушки мне по силам.

— Вам-то по силам, а я-то рисковала остаться без цветов! — Мне казалось, что я очень тонко и ненавязчиво внушаю Ильину простую истину: цветы, подарки и деньги следует вручать лично, из рук в руки. Но он не понял:

— В следующий раз приставлю к букету охранника, идет?

— Отлично. А какие вкусы у вашего охранника? Что он пьет — чай, кофе, лимонад?

— Воду из-под крана, — сердито сказал Ильин.

— Кстати, об охраннике. Он у вас только цветы развозит или еще охранять умеет?