— Умеет, — Ильин опять рассмеялся. — Я его не для развоза вам предлагал, а для охраны, как вы сказали, дорогущего букета.

— А в аренду вы охранника не сдаете? На тот период, когда букет уже не требует охраны и находится в безопасном месте?

— А что? — Ильин встревожился. — Вам что-то угрожает?

— Я тут задумала одно рискованное мероприятие, нет-нет, не опасное, но все же… С вооруженным человеком будет спокойнее.

— Саша! — Ильин заорал так, что я чуть не оглохла. — Что за глупости вы придумываете?! Какое рискованное… Я сейчас к вам приеду, я в двух шагах от вас.

Вот. Что и требовалось доказать. На самом-то деле мне охранник не нужен — Юрий Сергеевич Мохов позаботился о моей безопасности. Но, похоже, Вениамин Гаврилович готов проявлять ко мне интерес только в экстремальных условиях. В мирное же время я ему безразлична.

Ильин действительно примчался через пять минут. На лице его застыла мученическая гримаса, и, как мне показалось, он удивился, застав меня живой и здоровой.

— Что вы задумали?! — нервно спросил он. — Куда собрались?

Мне стало стыдно. Доводить до исступления хорошего человека — просто свинство.

— Я пошутила. Самое опасное, что мне приходилось делать в последнее время, — это ходить на работу. Там такие у нас страсти-мордаста!

Ильин грустно посмотрел на меня, помолчал и с некоторым усилием произнес:

— А вы жестокая, Саша. Пользуетесь… пользуетесь…

— Вашей доверчивостью?

— Моей… моей… впрочем, это неважно. Рад, что тревога оказалась ложной. Разрешите откланяться. — Он и вправду слегка поклонился.

— Нет, не разрешу, — я изо всех сил изображала раскаянье. — Останьтесь, пожалуйста, я вас чаем напою.

Ильин молчал и смотрел на меня как-то странно. «Уйдет, — подумала я, — сейчас уйдет. Обиделся».

— Не хотите чаю? — спросила я жалобно. — У меня хороший.

Выражение его лица свидетельствовало, что к чаю он равнодушен, во всяком случае сейчас.

— С вареньем, — прошептала я. — С вишневым.

Ильин молчал, и мне казалось, что молчать он будет вечно. Поэтому, когда он обрел наконец дар речи и спросил безжизненным голосом: «А кофе есть?», я вздрогнула от неожиданности.

— Есть! — Я схватила его за руку и потащила в кухню. Он подчинился, но из транса выходить не собирался. Выпив кофе почти залпом и молча, он опять засобирался уходить:

— Спасибо, мне пора.

— Ладно, — я развела руками, — пора так пора.

— Саша, — он замялся, — хотел вас попросить…

Ну вот, сейчас опять начнутся упреки, подозрения! Я уже открыла рот и собралась поклясться никогда больше так не шутить, но не успела.

— Саша, выходите за меня замуж, — сказал Ильин тихо. — Очень вас прошу.

От неожиданности я чуть не уронила на себя кофейник и только чудом спаслась от ожога второй степени.

— Так вам будет удобнее за мной присматривать? — пробормотала я и сразу пожатела о своей дурацкой реплике. Но Ильин, слава богу, меня не слушал:

— Не отвечайте! Не говорите сразу «нет», боюсь, сегодня для меня это будет чересчур. Подумайте. Пожалуйста. Пожатуйста. Не ругайте меня…

И ушел. Медленно и растерянно я занялась гаданием на хризантеме из букета: любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет. Ободрав цветок до основания, я выяснила, что Вениамин Гаврилович меня то ли любит, то ли своей назовет. Должной ясности не было достигнуто, потому что последний лепесток хризантемы был очень маленький, какой-то неполноценный, и я никак не могла решить, брать ли его в расчет, подводя итоги гадания. Опять эта томительная неопределенность!

Из глубочайшей задумчивости меня вывел телефонный звонок. Я нисколько не сомневалась, что звонит Вася, — он поразительным образом чувствовал, когда именно мне не до него и, следовательно, ему нужно появиться:

— Саня, крошка, как жизнь? Замуж еще не вышла?

Васина хваленая интуиция, как всегда, произвела на меня должное впечатление:

— Пока нет, но раздумываю. Считаешь, уже пора?

— Да, можно, только закончу с одним тяжелым расследованием — и вперед. — Вася старался казаться веселым, но голос его звучал довольно тоскливо.

— А ты-то здесь при чем? — возмутилась я. — Я ведь не к тебе на прием набиваюся, а про «замуж» раздумываю.

— Довольно затруднительно, девочка, выйти за меня замуж, не набившись ко мне на прием, — назидательно изрек Вася. — Это все равно, что выпить водки, не раскрывая рта. Возможно при желании, но неудобно.

Препираться с Васей мне надоело — хотелось посидеть в тишине и подумать о Вениамине Гавриловиче. Но у старшего оперуполномоченного Коновалова была мертвая хватка:

— Девочка моя, не хочу, чтобы ты томилась у меня в приемной и дожидалась замужества в антисанитарных условиях нашей дежурки. Ты заслуживаешь привилегий. Так что сейчас я за тобой заеду.