— Не тебе меня учить, — Гюстав скрестил руки на груди. — Селин моя жена, и я решаю, что правильно, а что нет.

— Нет, Гюстав, — я подался вперёд, глядя ему прямо в глаза. — Ты не решаешь, что нормально, когда дело касается насилия. Она работает у меня, и я не собираюсь закрывать глаза на то, что кто-то причиняет ей боль.

— Работает у тебя? — Гюстав усмехнулся с сарказмом. — И что теперь, ты её защитник? Или что-то большее?

Его слова только подлили масла в огонь, но я сдержался, зная, что сцены здесь не место.

— Я её начальник. И как начальник, я не потерплю, чтобы кто-либо поднимал на неё руку. Понял?

Наступила напряжённая тишина. Гюстав прищурился, его лицо напряглось.

— Ты слишком много себе позволяешь, — его голос стал низким и угрожающим. — Я тебе друг, Арман, но это не даёт тебе права лезть в мою семью.

— Я лезу, потому что ты не оставил мне выбора, — твёрдо сказал я.

Гюстав наклонился вперёд, его лицо потемнело.

— Ты обвиняешь меня?

— Я просто говорю: лучше прекрати это сейчас же. Потому что если я узнаю, что ты снова причинил ей боль, я сделаю всё, чтобы это остановить.

Его глаза сверкнули гневом, но он медленно выпрямился, сдерживая себя.

— Ты, видимо, забыл, с кем говоришь, — тихо произнёс он. — Селин — моя жена, и я знаю, как с ней обращаться.

— Не как с врагом, — отрезал я.

Наступила напряжённая пауза. Официант принёс наш заказ, но никто из нас даже не притронулся к еде.

— Скажу тебе одно, Арман, — наконец произнёс он, глядя мне прямо в глаза. — Я был пьян. Не хотел её бить. Просто… она пришла домой, и от неё пахло мужским парфюмом. Селин никогда не пользуется такими духами. Я знаю их все, потому что сам их покупаю.

— Ты кое-что упускаешь, Гюстав, — ответил я, с трудом сдерживая гнев. — Она работает в моей компании. Мы продаём парфюмы, и запах от неё мог быть всего лишь результатом её работы.

— Я понимаю это, — он усмехнулся криво, но его взгляд оставался тяжёлым. — Но её поведение говорило об обратном. Она вела себя так, как будто… будто где-то с кем-то была. Если окажется, что это правда… — он ударил кулаком по столу, не заботясь о взглядах окружающих, — я её не только ударю. Я её к чёрту прикончу!

Его тон был ледяным, но в нём слышалась и боль.

— Тебе этого не понять, Арман, — продолжил он, тяжело дыша. — Я чувствую себя идиотом.

— Гюстав, — произнёс я твёрдо, сдерживая ярость, — поднимать руку на женщину — это не выход. Никогда. Ты же раньше не был таким. Что с тобой стало?

— Не был, — признался он, избегая моего взгляда. — Но меня доводят. Всё это… подозрения. Я уже не могу доверять ей.

— Это не оправдание, — холодно сказал я, подавляя злость, которая клокотала внутри. — Если у вас проблемы, ты должен говорить с ней, а не применять силу.

Гюстав нервно постучал пальцами по столу, его взгляд был тяжёлым и уставшим.

— Ты думаешь, я не пытался? — огрызнулся он. — Она отдаляется от меня. Всё больше и больше. Каждый раз, когда я хочу ее потрахать, она избегает меня.

— Может, потому что она боится тебя? — мои слова прозвучали как удар.

Он стиснул зубы, явно пытаясь сдержаться.

— Боится? Я её муж. Я любил её. Я всё для неё сделал. А теперь она смотрит на меня, как на монстра. Ты себе не представляешь из какого ада я её вытащил.

— А ты посмотри на себя, Гюстав, — я наклонился ближе, понижая голос. — Ты сам превратился в этого монстра.

— Заткнись, Арман, — его голос зазвенел угрозой.

— Нет, — твёрдо сказал я. — Ты хочешь правду? Вот она: ты сам её теряешь. И если ты продолжишь в том же духе, то потеряешь окончательно.

Гюстав схватил стакан с водой и резко поставил его на стол, так что вода выплеснулась на скатерть.

— Я запутался, — сказал он наконец, опустив плечи. — Я не знаю, что делать.

— Начни с того, чтобы извиниться перед ней, — я откинулся на спинку стула. — И перестань вести себя как тиран. Ей нужна поддержка, а не страх.

Он какое-то время молчал, уставившись в стол. Затем тяжело вздохнул и встал.

— Я подумаю над этим, — пробормотал он, избегая моего взгляда. — Но, Арман, если я узнаю, что она мне изменяет, я не только её убью, но и того, с кем она встречалась.

— Хватит с твоими угрозами! — перебил я его, глядя ему в глаза, не скрывая ярости. — Ты никого не убьёшь, твою мать! Это я тебя убью, если ты снова поднимешь руку на женщину!