Шрифт:
Мой муж недоверчиво качает головой.
— Не-е-ет, — тянет он гортанным стоном.
— Да, Ром. Да. Я хорошая жена. Думала, заберу тебя пьяного домой, а утром сварю тебе твой любимый суп том-ям. Поругаюсь немного, но любить не перестану.
— А сейчас что, перестала меня любить? — с грубой насмешкой спрашивает Рома.
— А как я могу теперь тебя любить? Мое сердце вчера на кровавые куски разлетелось.
— Поэтично, — скалится.
— А душа… душа, Рома, сгорела на адском костре, который ты собственноручно поджег.
— Перестань паясничать, — с раздражением требует муж. — Тебе не двенадцать лет, Даша.
Согласно киваю и грустно улыбаюсь, а со второго этажа уже слышен топот ног. Дети с чемоданами появляются рядом со мной.
— Ну все, поехали, — отворачиваюсь от Ромы.
Мы с детьми выходим из дома. Олеся и Максим быстро идут вперед и успевают сложить чемоданы в багажник машины, пока я еле ковыляю с больной ногой. Я даже не застегиваю куртку, поэтому мне сразу становится безумно холодно. Сердце покрывается инеем. А изо рта валит густой пар.
Сегодня солнечно и морозно.
Мой муж идет за нами, но не произносит ни слова. Я не хочу смотреть на него сейчас. Видеть его лицо, прямой нос и крупный подбородок. Губы в скорбящей улыбке и глаза, которые словно заледенели.
Завожу машинку.
Рома стоит у крыльца и смотрит на меня прямым и тяжелым взглядом. Сложил руки под грудью.
Поджимаю губы и шумно выдыхаю через нос. Под кожу словно рой огромных шершней проник. И они меня жалят, заставляя плоть внутри распухать ядовитой аллергией. Я оставляю свой дом. Оставляю мужа, который оказался козлом.
Оставляю привычную жизнь.
А впереди беспросветная неизвестность.
— Ну так что, — медленно поворачиваюсь к своим детям. — К тете Милане или к бабушке?
— К бабушке, — в один голос отвечают Максим с Олесей.
— Хорошо, — согласно киваю я.
Ждите нас, Аграфена Григорьевна. Ваша невестка везет вам плохие новости и расстроенных в доску внуков.
Глава 11
Большие белые ворота автоматически открываются. Я крепче обнимаю пальцами дрожащих рук кожаный руль. Прикусываю губу, а сердце быстрее стучит.
Надеюсь, свекровь меня поймет.
Должна понять.
Аграфене Григорьевне шестьдесят два, но она терпеть не может, что ее считают бабкой — пенсионеркой. Поэтому она красит волосы в соломенный блонд, делает подтяжки лица и активно занимается спортом, чтобы сохранить фигуру.
Моя свекровь на свой возраст не выглядит. Хрупкая невысокая женщина в современной одежде, модная и изящная. Она даже покупала блузки из моей летней коллекции и очень их хвалила, молодым подругам советовала.
Я с Аграфеной Григорьевной в очень хороших отношениях. Люблю ее, как родную. Так что она точно не выставит за порог меня и детей.
К тому же, двенадцать лет назад Аграфена Григорьевна развелась с мужем Анатолием из-за его измены.
Она должна меня понять, как женщина. Даже не смотря на то, что Рома — ее сын.
Машина шуршит колесами по тратуарной плитке. Осторожно въезжаю на парковку, а между ребрами неприятно давит пустота.
Моя душа, что раньше наполнялась светом и любовью, теперь медленно чернеет и гниет. Это больно. И лекарства от боли предательства, к сожалению, не бывает.
— Олесь, ты уснула? — Максим толкает в бок свою сестру, и та открывает глаза.
— Нет, — сонно отвечает. — Я не сплю.
— Приехали, — сообщает Максим.
Дети многозначительно переглядываются. Кивают друг другу. Олеся приподнимает бровь, и Максим морщится в ответ на ее жест. Дочь пожимает плечами, а ее брат отрицательно качает головой.
— Что за телепатические разговоры? — недоумевающе спрашиваю я.
— Не важно, — хитро отвечает Олеся.
— Тебе не понять, мам, — присоединяется Максим.
— Да уж, — язвительно вздыхаю я. — Где уж мне вас понять. Я ведь никогда не была подростком!
— Ой, все, — дочка закатывает глаза и хватается за ручку двери.
В салон машины проникает морозная свежесть. Загородный воздух прямо голову кружит.
Дети резво вытаскивают чемоданы из багажника.
— Бабушка нам рада будет, — щебечет Олеся.
— Не знаю, как тебе. А вот мне бабушка точно обрадуется.
— Пфф, Максим! Ну у тебя и самомнение! Размером со слона!
— Отвали, — бурчит в ответ.